ISSUE 1-2014
INTERVIEW
STUDIES
Yaroslav Shimov Lyubov Shishelina Vladimir Voronov Victor Zamyatin Stepan Grigoryan
RUSSIA AND EUROASIAN PROJECT
Laurynas Kasciūnas Юрий Солозобов Леонид Вардомский Александр Скаков Hasmik Grigoryan
OUR ANALYSES
Томаш Урбан Mykola Riabchuk
REVIEW
Pavel Vitek
APROPOS
Anna Abakunova


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
STUDIES
СОБЫТИЯ НА УКРАИНЕ:
ПРОЩАНИЕ С ИЛЛЮЗИЯМИ?
By Lyubov Shishelina | Head of departament of Central and Eastern European Studies of European Institute of RAS, the Russian Federation | Issue 1, 2014

Раздвоение Украины

Существует множество интерпретаций событий, происходящих на Украине и вызвавших их причин, однако столь жесткий поворот, вылившийся в итоге в гражданскую войну востока и запада страны, доказывает, что главную роль в нем сыграли все же геополитические факторы. На наших глазах подтверждается, дипломатично замалчиваемая два десятилетия гипотеза о том, что и за 23 года после распада СССР украинская государственность так и не сложилась, не появилось единой украинской идеи и лидера, способного подняться над глубинными, практически, межцивилизационными противоречиями, скрестившимися на территории современной Украины и твердо ответить на жестко поставленный нынешней зимой Евросоюзом вопрос о том, куда идет Украина. Делает ли она выбор в пользу «европейских», чаще называемых сегодня «евроатлантическими», ценностей, либо продолжает свое участие в интеграции на пространстве бывшего СССР, во взявшем – как хочется надеяться – решительный старт «евразийском» проекте.

Именно жесткость поставленного в начале 2000-х годов в рамках европейской Политики соседства вопроса: либо Брюссель, либо Москва, привела к столь драматическим последствиям. В этом смысле последний год президентства Виктора Януковича можно сравнить с кошмаром раздвоения, когда ему приходилось курсировать между Москвой и Брюсселем и заверять обе стороны в готовности разделить «их стол и кров», сохраняя интригу до самого дня открытия Вильнюсского саммита.

Притом, похоже, что бесконечные метания Украины и неспособность ее самой к предложению иного интеграционного варианта, на фоне стагнировавших после неподписания базового договора отношений ЕС-Россия, привели к тому, что ни та, ни другая «принимающая сторона» уже собственно, не заботилась сохранением имиджа президента Украины, а по большому счету – и самого государства. Над Украиной схлестнулись амбиции более высокого, геополитического свойства, возродившие традиционные разделяющие понятия времен холодной войны - Востока и Запада, от которых мир пытался уйти последние десятилетия.

Поэтому главной причиной конфликта – как бы ни пытались сводить его исключительно к противоречиям местных олигархов, стремлениям к демократизации общества, реформам и смене власти - стала все же геополитика. В частности, геополитика расширения евроатлантического проекта. Хотя сам импульс к самому масштабному конфликту наступившего века формировался, действительно, из многочисленных недовольств властью, олигархами, социально-экономическим положением, дисфункциональностью судебно-правовой системы и многим другим…

Похоже, с конца 80-х годов ХХ века, весь пар украинской политики ушел в свисток создания развальной концепции СНГ, выдвинутой еще до Беловежских соглашений – в июле 1991 года – депутатской группой украинского парламента «Демократическое возрождение Украины», а на создание концепции единого сильного государства уже не хватило сил и идей… Все эти годы украинская политика представляла собой один большой скандал, постоянные перевыборы и отставки кабинетов министров и парламента, неоднократные изменения правил игры, фиксируемых в конституции под очередных победителей избирательного процесса. Кулачные бои в парламенте стали маркой украинской политической жизни, затмив одиночные бои Владимира Жириновского в Российской Думе, и на этом фоне западные идеологи - активно поддержавшие идею украинской государственности от Карпат до, практически, Кавказа отказывались видеть очевидное: запад и восток Украины никогда не найдут общий язык в унитарном государстве. Они, похоже, готовы дать Украине еще лет 10-20, а то и больше, на выработку общеукраинской идеи и попытки построить–таки национальное государство в границах, доставшихся при распаде СССР, особенно, если это одновременно служит и раздражителем для России. Но Россия уже устала от неопределенности в соседнем государстве, переменчивости и несговорчивости манипулируемых украинских политиков, невыполнения ими обязательств, в том числе, перед русскоязычном населением. Кстати, то состояние, в которое пришли сегодня российско-украинские отношения, убедительно доказывает, что все эти годы Россия не оказывала реального политического влияния на украинские события, не растила здесь промосковских лидеров и русофильских элит, как это делал Запад, заполонивший Украину «планами действий» и грантами, нацеленными, прежде всего, на переформатирование общественного сознания в направлении «проевропейских ценностей». Плохо это или хорошо – сегодня размышлять уже поздно. Россия до последнего выжимала возможное из заложенных здесь еще в советское время производственных мощностей, обеспечивая тем самым работу населению восточной Украины. Спонтанно возродившееся на гребне развала СССР сотрудничество приграничных регионов России и Украины давало свои результаты и позволяло надеяться на постепенную модернизацию жизненно-важных для обеих стран отраслей производства, не завязанных исключительно на экспорт нефти и газа. Это и авиация, и оборонная промышленность, приборо- и машиностроение…

Одно дело быть ректором западноукраинского университета и убеждать польских и других европейских политиков в своей культурной идентичности с ними (типа знания языков и умения играть на их инструментах, - как привелось наблюдать автору строк прошлой осенью на форуме в польской Кринице). Другое – создавать реальный промышленный продукт, обеспечивать работой своих сограждан и стремиться к реализации геостратегических возможностей, часть из которых, несомненно, находится на востоке. И Украина могла бы обыграть столь благоприятные обстоятельства, вытекающие из расположения на пересечении двух интеграционных процессов к великой для себя пользе.

То, что имеющий многие признаки «межцивилизационного» раскол Украины не миф, подтверждает и многолетнее наблюдение за ходом избирательных кампаний. Чтобы прийти к власти на Украине, необходимо завоевать симпатии левобережных, юго-восточных районов страны, и обещать населению промышленных регионов государственный статус русского языка, а чтобы продержаться - западных, с соответствующим запретом хождения того же русского языка на одних правах с украинским. А если уж повезет быть избранным - весь оставшийся период полномочий балансировать между требованиями двух частей Украины.

Россия, похоже, уже устала от полной непредсказуемости в соседней стране. К тому же распад СССР – и, особенно, отделение Украины, легли на нее чрезвычайно дорогим бременем: неожиданно повышающимися ценами на транзит газа, блокировкой поставок, элементарным воровством газа, растущей стоимостью аренды базы Черноморского флота в Севастополе и политическим шантажом о вступлении в евроатлантические структуры. Всё вместе отнимает у России огромную политическую энергию и средства, удорожает любые проекты с европейскими государствами.

Сложности суверенизации

Стала ли Украина единственным государством, переживающим подобные проблемы становления? Здесь однозначный ответ – нет. Каждое государство-наследник СССР с 1991 года по-своему преодолевало эти сложности. Однако есть одно общее место: все боялись федерализации, даже там, где необходимость в этом была очевидна: Грузия, Молдавия, Латвия, Эстония, Азербайджан, Казахстан… Потому что процесс распада государства не завершается в одну ночь. И в один день тоже. Как показывает опыт Центральной Европы, этот процесс может занимать годы и десятилетия, сопрягаясь с конфликтами и попытками корректировки границ. Все опасались того, что дальнейшая федерализация станет продолжением начавшегося процесса дробления постсоюзного пространства на новые конфигурации, с возможностью возвращения части из них к России и воссоздании - хотя бы частично – СССР (не в смысле политического устройства – а территории). Особенно это касалось граничащих с Россией областей, где проживало значительное число коренных русских и русскоязычных жителей.

Процесс выхода из СССР не был детально проработан в уставных документах Союза, хотя и был прописан. Потому размежевание 1991 года произошло по административным границам, установленным весьма произвольно и без учета возможных подвохов этнокультурных реалий. Евроатлантическая общественность восприняла сам факт уменьшения территории, подвластной влиянию Москвы, с большим энтузиазмом и воодушевлением, назвав это событие победой в холодной войне.

Далее происходили попытки законсервировать это состояние на базе унитарной системы, что со стороны самих государств выражалось применением отнюдь не демократических методов. Со стороны евроатлантического мира – ускоренным признанием этих государств, их границ, а затем подтягивания их к своим интеграционным процессам, что могло бы противопоставить их России и усугубить и ускорить процесс разрыва. Со стороны России происходило осознание произошедшего и попытка затормозить процесс.

Свидетельство этому – оттягивание подписания основополагающих двусторонних договоров и соглашений о границах. Договор с Украиной «О дружбе, сотрудничестве и партнерстве» дался РФ особенно тяжело из-за серьезных разногласий по базированию военно-морского флота в Крыму, неоднократно браковался Думой и Советом Федерации как «не соответствующий национальным интересам государства» и в итоге был принят при личных гарантиях первых лиц государства лишь в 1999 году.[1]

Создание монолитных этнических государств на постсоюзном пространстве в ряде случаев успешно манипулировалась политиками. Так в Латвии и Казахстане – государствах с наибольшей пропорцией русскоязычного населения - при первых же «независимых выборах» избирательные округа нарезались по территориальному принципу, а, не исходя из численности населения, в результате чего удалось добиться большего числа мандатов для титульного населения. (И такие выборы были признаны международными наблюдателями!!!) А дальше пошли в ход законодательные акты, вытеснявшие из общественной жизни новых государств русское население. Ни одно из государств и на сегодняшний день не может похвастаться высокими экономическими показателями, которые могли бы нивелировать остальные противоречия новых обществ. Года четыре назад Евросоюз активно помог выбраться из глубочайшего экономического кризиса Латвии, Литве и Эстонии, опять же, не только помощью кредитов МВФ и ЕЦБ, но и прикрыв глаза на большую зависимость этих стран от российского транзита и российских инвестиций.

Работал ряд объективных факторов не позволявший геополитическому пост – Союзному пространству разорваться, и ряд субъективных – не позволявших ему вновь интегрироваться. Объективные факторы – многовековая многовекторная взаимосвязь. Субъективные – личные амбиции новых элит и устремления евроатлантического мира оградить себя от России кольцом лояльных государств. Все закрыли глаза в 1991 году на нарушение «хельсинкских принципов», похоже, только потому, что это приводило к территориальному ущербу для России. В 2014 году международные организации возмущаются происходящим практически по сценарию прибалтийских государств отсоединением Крыма от Украины. Да, в 1991 Литва, Латвия и Эстония, ссылаясь на результаты референдумов, подали просьбу о выходе из состава СССР в совет при президенте М.Горбачеве и от той нелегитимной структуры получили одобрительный ответ. Тем не менее, это было принято, а уже после Беловежья Верховным советом был легитимизирован и столь же незаконный беловежский роспуск СССР и образование СНГ. Ситуация на Украине сегодня очень похожа на то, что происходило с СССР на рубеже 90-х годов. Ситуация с Крымом отличается сегодня тем, что в результате референдума произошло не просто отделение «в никуда», а сразу же присоединение к России. Крымчанам, в отличие от прибалтов, просто не к кому было обращаться: легитимный президент бежал из страны, а временно-назначенный не желал, да и не был уполномочен, вести переговоры с Крымом, как и сегодня с восточными частями Украины, направляя туда войска для подавления недовольства олигархами-ставленниками Киева.

Интенсификация еврососедства

Удержанию госавтономности прибалтийских государств способствовала их быстрая интеграция в европейское пространство в статусе членов ЕС и НАТО. После восточного расширения 2004 года, Евросоюз взял передышку, но евроатлантическими странами были предприняты другие способы переориентации государств-наследников СССР и втягивания их в свою орбиту. Так появились региональные группировки типа ГУАМ, а также Европейская политика соседства, трансформировавшаяся в Восточное партнерство. И все бы ничего, если бы изначально принимались во внимание также и геополитические интересы России.

К тому же, не все государства ЕС радовались предложению Польши и Швеции – исторических претендентов на пространства к востоку от них. Это, прежде всего, требовало больших денежных вложений, а в кризисные годы не все европейские столицы могли себе этого позволить. Тем не менее, по примеру формирования «соседского окружения» другими странами ЕС, эта программа была принята странами Центральной Европы за основу отношений с восточными соседями. Если же посмотрим на арсенал средств, то, на первом этапе, они касались не столько экономик этих стран – поскольку на западе всегда боялись выращивания на свои средства конкурентов - сколько воспитания новых элит на т.н. «европейских ценностях». И здесь, в итоге, как показывают события на Украине – стали жертвой своей веры в приоритетную силу материальных стимулов. Грантополучатели нарисовали западным фондам ровно то, что те от них хотели: поголовное стремление в Европу и столь же масштабное негативное отношение к России. Возможно, что и проведенный таким образом «опрос общественного мнения», вселил завышенные надежды европейским политикам. Так это или не так, но очевидно, что ЕС не считал нужным прислушиваться к мнению России по поводу программы соседства, а затем – Восточного партнерства и без малейших сомнений шел к подписанию ассоциированных соглашений с Украиной, Молдавией, Грузией, Азербайджаном и не ожидал срыва Армении. Столь жесткий напор и стал в итоге реальным поводом к взрыву на Украине. Как не пытаются списать его исключительно на социальное недовольство, проявился-то он в итоге как антагонизм по линии Восток-Запад, а не по линии олигархи – остальное население, хотя и здесь есть свои нюансы. И первый ноябрьско-декабрьский майдан состоялся как раз по-поводу готовившегося соглашения с Европейским союзом, а не по-поводу недовольства внутриполитической линией Януковича.

Если сегодня поднять документы ЕС о подготовке к ассоциированным и соседским соглашениям с Украиной, то мы убедимся и в том, что результат вступления в процессы украинских преобразований Европейского союза, ничего не изменил на Украине по-сути. И 10 лет назад и сегодня, Украина может квалифицироваться по-прежнему как «соседнее государство, вовлеченное в интенсивные конфликты», «слабое государство в котором процветает преступность» и где наблюдается «дисфункциональное общество». А именно такие государства согласно европейской стратегии 2003 года, окружали на тот момент расширившийся на восток Европейский союз.[2] В итоге получается, что за 10 лет, ЕС так и не удалось «содействовать стабильности и хорошему управлению в непосредственном соседстве», несмотря на закачанные немалые средства.

Почему так произошло? Потому, что в предложениях реформ странам – объектам соседства ЕС руководствовался представлениями, не всегда соответствовавшими реальностям и потребностям самих этих стран. Европейский союз, как следует из документов, намеревался проводить в этих странах политику ассиметричной конвергенции, называемую в документах «приверженностью общим европейским ценностям». И если перед странами Восточной Европы в свое время это было поставлено как условие, необходимое для их принятия в ЕС, то перед странами-оъектами политики соседства, которым изначально не давалось никаких обещаний относительно членства, такой вопрос не мог быть поставлен по определению.  

Украина оказалась в наиболее сложном положении, поскольку сама, будучи сложносоставным государством и по этнокультурным и по политико-экономическим характеристикам, оказалась между двумя интеграционными проектами, выстроившими главный перекресток современного геополитического соперничества, заведомо исключившего компромиссы. В докладе Комиссии по иностранным делам, правам человека, общей внешней политике и политике безопасности Европейского парламента от 5 ноября 2003 года[3] в частности говорилось, что, «прогнозируемое создание единого экономического пространства вместе с Россией, Беларусью и Казахстаном может стать тормозом на пути дальнейшего сотрудничества между Украиной и ЕС». Таким образом, еще только на подступах к выработке Европейской политики соседства, перед Украиной ставится необходимость выбора либо/либо. Поскольку одним параграфом выше, в том же документе, подчеркивается, что «Украина, в силу своего размера, географического расположения, глубоких исторических, культурных, экономических и других связей с Центральной и Западной Европой, а также с Россией, благодаря ее потенциалу может стать еще более ценным партнером ЕС в контексте его политики «Более широкой Европы – Политики соседства», и потому поддерживает стремление Украины к интеграции с ЕС». Интересно, что на первом месте стоит привязка Украины к Европе (включая западную), а только затем – к России. О каком знании страны могла идти речь, если даже сегодня, экономическая и гуманитарная привязка Украины к России выше, нежели к ЕС?

Российский вектор

Объектами европейской политики Восточного партнерства (ВП) стали страны-наследники СССР, которые до сегодняшнего дня не перерезали окончательно пуповины отношений с Россией, исторически, входили в состав Российской империи и СССР и до сегодняшнего дня не только продолжающие осуществлять весомый товарный, культурный, экономический обмен с Россией, но и в значительной степени ориентирующихся на Россию в части реального экономического благополучия. Если отвлечься от формальной стороны, и руководствоваться геополитикой, то стрелка на весах, измеряющих баланс восток-запад, всё еще отклоняется в сторону России. Число граждан из государств – объектов политики ВП живущих на базе российской экономики реально превышает население многих государств ЕС. [4]  

Россия никогда не высказывала своего одобрения политики ВП, рассматривая это выстраивание очередного концентрического еврокруга как вмешательство в сферу ее цивилизационных и геополитических интересов. Министр иностранных дел РФ, Сергей Лавров весной 2010 г. заявил, что программа Евросоюза может нанести ущерб отношениям России и странам-участницам партнёрства, в первую очередь интеграционным структурам, сформировавшимся в рамках СНГ.[5] Москва видит в проекте ВП попытку ослабить российское влияние на постсоветском пространстве и предложить бывшим советским республикам другую модель развития.

И, тем не менее, Евросоюз продолжал настаивать на подписании соглашения об ассоциации, закрывающее для Украины перспективу продолжения сотрудничества с восточными партнерами. Притом, что на самой Украине отношение к перспективам вхождения в отношения ассоциации с ЕС никогда не было однозначным. Даже еврооптимисты, наряду с несомненными плюсами, отмечали существенные издержки такого шага для украинской экономики.[6]

Восточные регионы не желают упускать синицу сотрудничества с Россией из рук ради журавля европроектов в небе. Кстати, мы не можем назвать сегодня ни одной успешной программы соседства ЕС. Даже программа Северного измерения по сотрудничеству стран Северной Европы с Россией не получила положительного резонанса. О программе Средиземноморского партнерства вообще считается дурным тоном даже упоминать. Не было ли изначально очевидно, к чему может привести давление на Украину при всех реалиях ее экономики и этнокультурного состава? Почему ЕС изначально не строил программу с учетом интересов России и приглашением ее к созданию многосторонних планов действий, с использованием потенциала уже имеющегося эффективного приграничного сотрудничества Украина-Россия? Не удивительно, что Россия стала рассматривать в качестве главной тактической задачи ВП – ослабление влияния РФ на постсоветском пространстве, в том числе, в сфере транзита газа, которая перешла бы под контроль Брюсселя. И это помимо перспективы вывода российского флота из Крыма и размещения баз НАТО в исторических городах русской морской славы.

К тому же, в 2009 году, накануне президентских выборов, Евросоюз сам решил подключиться в «закулисную российско-американскую схватку» за Крым[7] в виде «Совместной инициативы Содружества в Крыму», включающей инвестиционные проекты во все сферы экономики и социальной жизни Крыма. Как заявил в то время первый вице-премьер украинского правительства А.Турчинов, «Этот проект действительно важен украинскому правительству и Юлии Тимошенко на старте предвыборной кампании, ведь представляется возможность продемонстрировать, что Крым – украинская территория, что Украина инвестиционно привлекательна».[8] Ж.Э.Баррозу обещал президенту Ющенко к 2013 году превратить Крым в «пилотный регион регионального развития». Однако следов этого развития на полуострове к сегодняшнему дню было обнаружено не так много…

Вместо того чтобы вместе с Россией строить трансконтинентальный интеграционный проект, Европа под председательством Литвы (что само по себе исторически символично), решила нанести последний удар по самолюбию России, поставив в конце ноября соседние с Россией государства перед необходимостью окончательного выбора.

Евразийские проекты

 

Россия, между тем, никогда не закрывалась от интеграционных планов и перспектив, даже предлагала свои. Идея Европы от Рейкьявика до Владивостока, была принята российским обществом на гребне перестройки еще в 80-е годы ХХ века. Но мало кто может вспомнить, что основатель евразийства русский философ – геополитик Петр Савицкий выдвигал еще в конце двадцатых годов идею объединения двух интеграций, которые неизбежно – по его мнению – должны были сложиться вокруг Москвы и Берлина. Да и советский коммунистический лидер Леонид Брежнев еще в 1972 году предложил начать работу по объединению СЭВ и ЕЭС. Но Западу это не было нужно – ему нужны были восточноевропейские страны отдельно от России. И что мы увидели в конце 2013 года? Предложение вести созидательные переговоры по превращению территорий стран-объектов политики Восточного партнерства из пространства конфронтации в пространство сотрудничества, открыть трехсторонние переговоры ЕС-Украина-Россия вновь были отвергнуты Европейским союзом. 

Проблема России скорее в том, что сегодня она трагически опоздала со становлением своего собственного интеграционного проекта, не создала своим соседям возможности выбора. Не вкладывая достаточно в себя, в свою экономику и свое население, она не смогла стать естественным центром притяжения на пространстве бывшего СССР. Даже важнейшие завоевания в сферах науки, культуры и образования, утратила бездарно при «переходе на универсальные западные стандарты», не сумев использовать их – как это модно сегодня говорить – в качестве средств «мягкой силы». И хотя и Европейский союз переживает сегодня не лучшие дни, и однажды вошедшие в него страны все настойчивее говорят о том, что рассматривают, в том числе, и возможность выхода… Россия за эти годы в реальности не создала даже такой структуры. Она долго пыталась вдохнуть жизнь в СНГ, затем не демонстрировала последовательности в завершении процессов по формированию союзного государства России и Белоруссии, таможенного союза, оборонительного союза… и.т.д. Она не восприняла как сигнал к действию принятие Европейской политики соседства, а затем - программы Восточного партнерства. И лишь три года назад начала строить Таможенный союз, досье которого пока не сравнить с историей ЕС, но остается надежда на то, что «русские долго запрягают, но потом очень быстро едут». Тем более что прием Крыма в состав России, ставит перед РФ новые обязательства и, без сомнений, подняв в народе, изгонявшуюся долгие годы волну патриотизма, потребует серьезных изменений во всех сферах экономики и политики.

Независимое плавание в условиях современных экономических и политических реалий становится практически невозможным, и все неопределившиеся государства выбирают для себя более привлекательную интеграционную модель и союзную систему. Сколько еще есть времени для того, чтобы Таможенный союз, Евразийский проект, смог стать не только твердой реальностью, но и доказать свое превосходство? Да, есть сегодня расхожий тезис, что «азиатские ценности», сегодня бросают открытый вызов «ценностям европейским». Но есть и некая историческая настороженность, ассоциирующая у европейцев с историческим понятием «азиатский», которую не преодолеть так быстро как хотелось бы. Помнится и во время попытки переосмысления союзного договора, в самом СССР не совсем однозначно было воспринято предложение президента Казахстана Н.Назарбаева о евро-азиатском проекте. Может здесь стоит подумать над самим названием? И тогда проект – хотя бы даже в одном этом отношении - станет более привлекательным для потенциальных европейских участников, включая Украину… Даже и не надо спрашивать западных украинцев – хотят ли они сегодня в проект с названием «азиатский»… Почему не Евро-тихоокеанский проект к примеру? Такое название, во-первых, политически нейтрально, во-вторых, уже само по-себе наводит на мысль о возможных векторах продолжения проекта в направлении объединения усилий с Евроатлантическим проектом.

В любом случае, как бы ни назывался проект, реализуемый сегодня Москвой, Минском и Астаной, связующее звено в нем Россия, а наличие интеграционного потенциала она сможет доказать в зависимости от того, насколько быстро и эффективно она начнет, наконец, вкладывать в себя, в свою экономику и население. Именно от этого зависит на самом деле успех евразийского проекта. Не надо идти прежним, советским путем, вкладывая в другие государства, при обнищании собственного населения. Суммы уже выданные на кредиты Украине, без сомнения, пригодились бы и в России. А теперь, скорее всего, ушли безвозвратно. Кстати, изначально, при распаде СССР, у России были два варианта возможной реинтеграции распавшегося исторического пространства: либо временно «уйти в себя» и сформировать мощное экономическое и культурное ядро нового союза, который мог бы стать заново привлекательным для окружающих государств; либо использовать «другие методы убеждения» соседей в необходимости реинтеграции, что для них вряд ли могло выглядеть привлекательным аргументом. Не оттого ли у России до сих пор не складывалось со строительством СНГ, и достаточно быстро заканчивались другие интеграционные начинания? Нынешние события на Украине, начавшиеся с необходимости выбора между функциональной интеграцией и ностальгией по Союзной общности, должны убедительно повлиять на выбор России.

Однако сегодня, пока пишутся эти строки, раздаются выстрелы и льется кровь, прогнозировать не имеет смысла. Сегодня восток страны обороняется от ее же запада и Киева. Ясно одно, что вчера стрелявшие друг в друга в одном государстве уже вряд ли сойдутся, а то, что смогут избрать общего лидера – и вовсе иллюзорно. Невозможен возврат во вчера, но выход в будущее искать необходимо. И прежде всего путем референдумов и круглых столов при совместной помощи, наконец-то, России и Евросоюза. Необходимо усадить стороны при честном и равном представительстве за стол переговоров и дать возможность договориться о федерализации, либо даже о чешско-словацком варианте развода. Поскольку Россия и сама понимает, что «крымский вариант» решения проблемы русского населения - исключение, которое потребует еще немалых дипломатических, политических и экономических усилий. Он не способствовал дальнейшему укреплению имиджа РФ как хранительницы и арбитра в делах неукоснительного соблюдения международного права, став, пожалуй, одним из наиболее драматичных моментов в ее современной истории, однако, стал весьма эффективным с точки зрения развенчания тенденции на дальнейшее неприятие позиции и интересов России международным сообществом.


[2] “A Secure Europe in a Better World”. European Security Strategy. Brussels, Dec 3, 2003. Стр.7.

[3] Report on 'Wider Europe - Neighbourhood: A New Framework for Relations with our Eastern and Southern Neighbours'. (COM(2003) 104 - 2003/2018(INI)) Committee on Foreign Affairs, Human Rights, Common Security and Defence Policy. // EUROPEAN PARLIAMENT 1999- 2004 Session document. FINAL A5-0378/2003. 5 November 2003- P.10.

[4] Так, только по официальным данным, на территории РФ на зарвботках находится 3 миллиона граждан Украины в возрасте от 17 до 55 лет. http://www.fms.gov.ru/about/statistics/foreign/details/54891/ По неофициальным данным - половина из находящихся на заработках граждан Украины (14%) работает в России. Такие выводы можно сделать, если учесть, что из приезжающих в Россию граждан других государств легально остаются здесь примерно 40%. (По сведениям о миграционной ситуации в Российской Федерации за 2012 год, в страну въехало 13 831 860 ионстранных граждан, из них на учет стало 6 068 473.) Остальные проживают как нелегалы. Граждане других государств переводят деньги к себе на родину. Так только в I полугодии 2013 года физические лица вывели из России за рубеж через банки с помощью систем денежных переводов 218,5 млрд рублей, Больше всего денег направляется в Узбекистан, Таджикистан и Украину – на эти три страны приходится 64% всех переводов нерезидентов, свидетельствуют данные ЦБ. http://polit.ru/news/2013/08/19/migrants/

[5] www.rian.ru, 13. 05. 2010.

[6] Возрастет уязвимость пищевой, легкой и химической промышленности, автомобилестроения. Франция, Испания и Италия постараются не допустить еще одного конкурента на рынок сельскохозяйственной продукции ЕС. Придется распрощаться с самолетостроением и судостроением (как это уже произошло в Польше). Очевидно ведь, что Украина будет поставлять на рынок ЕС весьма ограниченный ассортимент товаров. Украинская промышленность Европе просто не нужна, поскольку в самой Европе закрываются сталелитейные, автосборочные предприятия. Главным предметом ее экспорта станет, вероятно, недорогая и качественная рабочая сила.

[8] Там же.

Print version
EMAIL
previous ВЕРСАЛЬСКИЙ СИНДРОМ РОССИИ |
Yaroslav Shimov
МИРЫ И ФАНТОМЫ ПУТИНА |
Vladimir Voronov
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.