ISSUE 3-2003
INTERVIEW
Александр Куранов
STUDIES
Василий Симаков Иван Задорожнюк Фома Парамонов
RUSSIA AND ARABIAN WORLD
Александр Куранов
OUR ANALYSES
Lubos Vesely
REVIEW
Ярослав Шимов Виктор Коган-Ясный
APROPOS
Игорь Некрасов


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
RUSSIA AND ARABIAN WORLD
РОССИЯ ВСЕГДА БЫЛА ДЛЯ АРАБОВ ЛИШЬ «РАЗМЕННОЙ МОНЕТОЙ»
By Александр Куранов | журналист, Российская Федерация | Issue 3, 2003

     О сотрудничестве России с государствами Арабского Востока рассказывает президент Российского Еврейского Конгресса, президент Института по изучению Израиля и Ближнего Востока Евгений Сатановский.

     Насколько отвечало действительности былое советское представление, что при социализме СССР был близким другом арабских стран, пользовался у них большим авторитетом и они отвечали ему взаимностью? Или на самом деле политическая картина была все-таки гораздо более разнообразной и живописной?

     Ситуация сложилась исторически. Мы часто любим говорить, что и Российская империя никогда не воевала с арабским миром. Но она и не граничила с арабским миром, а граничила с его естественными тюркскими окраинами. И с первой серьезной колониальной державой, которая этот арабский мир и завоевала. А была эта держава – исламской, это – Османская империя. При движении России на юго-восток мы присоединяли османский Крым, Кавказ, мы выходили на некоторые конфликты с Ираном, который в районе Каспийского моря был соседом России, мы завоевывали выход в Среднюю Азию, опять же тюркский. А до собственно арабского востока мы просто не дошли. Этой частью Ойкумены занимались другие империи – Англия, Франция и в некоторые осколках, типа Ливии,– Италия.
     Впоследствии, в конце 19 – начале 20-го века сложилась своя система отношений. И до сих пор мы вспоминаем, как Кувейт просил протектората от Турции у России. Но у России не хватило одной канонерки для того, чтобы единственный глубоководный порт Персидского залива оказался российской территорией. Зато Британия нашла в составе своего флота искомый кораблик – и Кувейт оказался британским.

     Действительно у России не хватило канонерки, или у наших адмиралов и генералов – сообразительности?

     У наших политиков и генералов ума не хватало никогда. Как во времена Оно, так и сегодня генеральско-адмиральский корпус занят политическими интригами, построением дач и усадеб, а отдельно взятые безумцы типа генерала Скобелева потому и остаются в истории, что их – бесконечно мало.
     В конечном счете, если вспомнить эпохи, когда Российская империя поступательно расширялась, в том числе, и в восточном направлении, то сможем назвать 1-2 фамилии правителей. Это не тот механизм бесконечной экспансии, который существовал у Британии, Франции, в конце концов - у США, которые мы, конечно, империей не называем, но которые имеют полное право именоваться 4-ым Римом, как Россия и СССР – Третьим, а ранее Византия была Римом Вторым.
     Российские войска и флот никогда не передвигались по арабской территории и прилегающим к ним акваториям, ибо просто не дошли до них. И на этом сложился стереотип о том, что Россия, дескать, не воюет с арабами.
     Российская империя и СССР в равной мере были заинтересованы в ослаблении Франции и Британии у своих южных границ. И для тех правителей, которые там существовали, находили союзников, источники финансирования и вооружения,– Россия была замечательным союзником.
     Сегодняшняя история распада СССР такова же. Руководство Абхазии и Приднестровья не случайно ориентируются на Москву, а не на Тбилиси или Кишинев. Это позволяет легко понять, что происходило на арабском Востоке в годы распада колониальных империй Запада.
     И так сложилась история, когда взаимная симпатия сначала российских правительств и местных беев, которым Турция – с которой Россия воевала – была безусловно несимпатична, затем – советского правительства и местных лидеров, которые хотели строить национальные государства, обрела некий флёр.
     Здесь были исключения. Были страны, которые ориентировались не на СССР, а на Запад. Но мы в основном сумели договориться с революционными режимами а не с умеренными монархиями. Но эти реврежимы многократно использовали СССР для того чтобы войти потом в состав периферии Западного мира – гораздо более богатого и щедрого. На самом деле устойчивых отношений, отношений, которые характеризовались бы историческим союзом, не существовало у СССР, а потом России ни с одной из арабских стран и не существует сегодня. И не только на арабском востоке, но и всюду, где СССР и Россия видели свои интересы. Наша страна всегда использовалась в качестве разменной карты. Соцориентация в прежние годы позволяла получать от СССР кредиты, вооружение, советников. А отказ от соцориентации в те же годы позволял получать то же самое от Запада. И, опять-таки, возвращение к соцориентации в ходе охлаждения отношений с Западом в те годы позволял дополнительно доить вторую «корову».
     Разумеется, иорданский король не играл в игры такого рода, он был слишком ориентирован на Британию, окончил там военное училище. Для него представляла несомненную угрозу Сирия, советский сателлит, Ирак, в котором произошла революция, лишившая власти и жизни местное руководство – все это для иорданского монарха было неприемлимо.
     Для Саудовской Аравии в 30-е годы – вспомним архивы, заигрывание саудовского режима со Сталиным; некоторые письма ее лидера говорят о том, что он готов свою страну и судьбы своего народа вложить в руки «величайшего и мудрейшего» из отцов народов. И это Сталин произнес знаменитую фразу: «Нам нечего искать коммунизм в песках Саудовской Аравии». А уже в 1940-е годы американское влияние, затем найденная нефть, закрепившийся баланс сил в регионе, потом противодействие со светскими режимами, взаимодействие и союз с которыми во времена Хрущева заставили аравийскую монархию встать по вполне определенную сторону баррикады, обозначил ту конфликтную ситуацию между нашими странами, которая очень медленно разблокируется только сегодня, да и то, в основном, формально.
     Так являлись ли арабы союзниками СССР и его преданными сателлитами? Разумеется, нет. Всегда арабские режимы и их лидеры – будь то Хафез Асад, Саддам Хусейн, Гамаль Абдель Насер или Анвар Садат, Хосни Мубарак, руководители Алжира и Ливии – всегда эти люди придерживались только своих интересов. Именно поэтому не существует серьезного совокупного внешнего долга России как наследницы СССР по отношению к арабскому миру. Существует огромный, многомиллиардный долг арабского мира России – и не случайно. Практически все эти страны остались должниками.
     Было очень показательно, когда распался СССР. Арабские страны вовсе не встали в очередь для возвращения кредитов экономике страны, терпевшей бедствие, которая выручала их в самые сложные времена. Наоборот, хорошо запомнились жесткие претензии, которые предъявляли представители Сирии в связи с пребыванием российских военных кораблей в сирийских портах, причем с формулировками, которые в самом примитивном виде звучат как «Платить надо!»
     А ведь именно пребывание этих кораблей в этих портах было гарантией того, что израильские танки не вошли в Дамаск. Ведь оказанная услуга ничего не стоит, тем более, что и оказана она было немало лет назад.
     Арабские страны, как и многие другие, являются «союзниками самих себя». И если Россия – и по отношению к данному региону – будет союзником лишь само себя – это будет правильно.

     Вы уже частично затронули этот вопрос, но я хотел бы, чтобы вы расширили ответ. Что стало меняться в арабском мире, в отношении арабских стран – и недавних противников, и псевдосоюзников – не только к России, но и к миру в целом?

     Давайте разделим арабский мир на группы и посмотрим, что тогда произошло.
     Бывшие сателлиты СССР взяли курс на Запад. Это коснулось Ясира Арафата, Муаммара Каддафи, Хафеза Асада и его сына Башара, да и, разумеется, Саддама Хусейна. Кто-то сделал этот разворот более резко и в большей степени, кто-то – как Саддам Хусейн – в меньшей, из-за санкций, наложенных ООН. А из-за американского политического давления он нуждался в России гораздо больше, как в некоем противовесе США. Поэтому с Ираком некоторые отношения у России остались, но сантиментов здесь никаких быть не могло.
     Те сотни тысяч людей, которые имеют российские паспорта, но живут в арабских странах, не являются сегодня мостом между Россией и арабским миром, как бы того не хотелось некоторым российским политическим лидерам, которые говорят об этом во всеуслышание. То же самое можно сказать – и в еще большей степени – о миллионах специалистов из арабских стран, подготовленных в различных советских и российских вузах. Сегодня многие из них занимают ведущие позиции в своих странах, но при этом не испытывают никаких сантиментов в адрес страны, так много сделавшей для их профессионального становления.
     На кого именно переориентировались бывшие псевдосоюзники СССР и России? Сирия задружилась с Францией, но попутно имеет неплохие закулисные отношения и с США. Арафат балансирует в своих интересах между Европой и Америкой. Кстати, роль СССР и России в качестве коспонсора ближневосточного процесса была и тем более есть не более, чем иллюзией. Все прекрасно понимают, что Россия сейчас не в состоянии быть крупным финансовым донором.
     Если говорить о странах с полувоенными режимами, которые уже весьма давно дистанцировались от России – например, Египет или Алжир – то, в частности, Египет глубоко интегрирован в американскую систему, созданную на Ближнем Востоке, который борется с «Братьями-мусульманами» и теми террористическими группами, которые угрожают существованию не только западных стран, но и самого Египта.
     Единственное, что у нас по прежнему достаточно успешно функционирует на Арабском Востоке – это торговля вооружениями. В первую очередь, потому что бывшие страны-сателлиты привязаны к нам материально-технической базой своих вооруженных сил. Происходят еще слабейшие попытки России прорваться со своими технологиями и оборудованием в нефтяные края Персидского залива, даже на территорию бывших «друзей», как Ирак и Ливия. Но они отнюдь не находят поддержки со стороны местных правительств в ущерб Запада.

     Почему они «слабые» – потому что не поддерживаются властями этих стран или потому, что Москве не по силам осуществлять более мощное технико-технологическое «наступление» на эти нефтяные страны?

     Страны Арабского мира нуждаются в инвестициях, в системе политической и военной защиты и патронажа. Ничего подобного Россия им предоставить не в состоянии. Даже в Ираке, где благодаря фантастическому стечению обстоятельств российские компании теоретически имели реализуемую долю иракской нефтедобычи, они не могли ее реализовать. Ибо деньги за нефть, проданную этими российскими компаниями, вовсе не вливались в российский бюджет, не уходили в экономику – а шли напрямую в швейцарские или американские банки. Чем, в таком случае, такая компания отличалась от любой иной транснациональной корпорации, действовавшей там же или по соседству?

     Этими обстоятельствами можно объяснить тот факт, что российские политики, регулярно наведывавшиеся в прежние годы в Багдад, редко спешили замолвить словечко за фирмы-соотечественницы?

     У России на сегодня не существует в большинстве стран вообще и в абсолютном большинстве стран Арабского мира таких политических и дипломатических представительств, которые занимались бы чем-либо иным, кроме рутинной текучки, которые уделяли бы большую часть времени стратегии и которые всерьез были бы заинтересованы (не через свой карман) продвижением российской экономики и российских фирм в окружающий их мир.
     В странах Запада, в Японии, в Китае сложилась корпоративная национальная система, с перетоком кадров из дипломатии в политику, из политики в бизнес, из бизнеса опять-таки в дипломатию и политику. Эти процессы позволяют фактически каждой ведущей державе – и восточного, и западного – вести общую государственную политику, какие бы подразделения ею не занимались. Поэтому есть корпорация Америка, корпорация Япония, корпорация Германия. Но где сегодня корпорация Россия?
     Не существует никаких идей совместной, корпоративной работы у российских дипломатов и бизнесменов во имя чего-либо большего, чем та или иная сделка, которая обогатит именно этих конкретных людей. До той поры, пока такое положение не изменится, Россия будет оставаться в ключевых для себя в политическом или экономическом отношении регионах и странах без выработанной четкой тактики и стратегии.
     Что и как может изменить такую ситуацию? История, время, усилия руководства страны. Лоббистские механизмы, когда постепенно, шаг за шагом бизнес приходит в государственные органы, в политику – именно как партнер. Ведь ни для кого не секрет, что до сих пор Российское государство – враг бизнеса. Вряд ли можно где-либо – на Западе или на Востоке – найти еще одну такую страну, где госорганы изначально видели бы в бизнесменах врагов своих, но главное – врагов государства. Бизнес в России ждет от государства только плохого, только атаки, только издевательств.
     Даже у самых патриотичных предпринимателей такие взаимоотношения с госорганами приводят к тому, что они не только не хотят поддерживать такое государство, но даже прибегать к услугам его отдельных представителей, например, дипломатов. Осознание того, что в лучшем случае все кончится бюрократической рутиной, а в худшем – что ваш бизнес может быть разрушен, а вы можете оказаться в местах не столь отдаленных, все явственнее присутствует в поведении и профессиональной деятельности очень и очень многих бизнесменов.

     Отсутствие корпоративности – беда, тянущаяся еще из советского периода, или результат недоработки 1990-х лет, т.е. периода становления массового бизнеса в России?

     В Советском Союзе существовала система. Другое дело, была ли она хорошей или плохой, что не существовало тогда частного бизнеса, – но система была. Была надежная и сильная защита интересов страны, отдельных корпоративных групп. Хорошая или плохая система, с классическим лоббированием или с ослабленным вариантом копирования западной системы лоббирования, – но она существовала.
     Теперь та, прежняя, система уже давно разрушена, а взамен нее ничего в России не создано. Так получилось, что в течение первого десятилетия существования массового бизнеса она не сложилась. Может быть, еще ее время не пришло. Возможно, она сложится через поколение, может быть, через два. Но сегодня ее нет.

     Насколько этому процессу мешает сопротивление или недопонимание политических чиновников среднего или высокого уровня?

     Думаю, что прежде всего, это происходит потому, что наша страна еще не сложилась, не оформилась, не поделила советское наследство, не определила, куда она движется и куда хотела бы двигаться. Она еще не успокоилась в своем внутреннем «сражении».
     Пока на Иберийском полуострове шла военно-политическая борьба, бессмысленно было просить денег у короны для того, чтобы сплавать в Индию. Только с падением Гранадского халифата у Изабеллы и Фердинанда нашлись деньги для того, чтобы Колумб мог снарядить свои корабли. Это – тоже объективная реальность.
     Сейчас у нас пока идет «средневековый» бой – раздел территорий и зон влияния, установление границ между различными кланами и группами, передел собственности, передел власти для того, чтобы в будущем прийти к собственности, которая начнет делиться завтра. В такой ситуации – о какой корпоративности может идти речь?

     Насколько оправданными или беспочвенными выглядят мифы о влиятельности в арабском мире отдельных российских политиков, например, Евгения Примакова?..

     И да, и нет. У нас, безусловно, есть яркие, талантливые профессиональные востоковеды, тюркологи, арабисты – люди, которые свободно открывают почти любые двери, которые легко входят туда, куда не могут попасть даже всемогущие политики. И Примаков, безусловно, относится к таким людям.
     Но что может сделать один человек, открывший такую дверь? И вообще – зачем ему открывать, рваться в столь потаенную и крепкую дверь, если идти за ним туда некому?

     Но все-таки – оказал ли Евгений Примаков какое-либо влияние на Саддама Хусейна во время своей поездки в Багдад накануне последней войны? Ведь его визит, как всегда, был окутан пеленой намеков и догадок.

     Вряд ли Багдад был сдан без боя или Саддам Хусейн до сих пор не найден благодаря усилиям Евгения Примакова. Так же, как вряд ли благодаря ему до сих пор не найдены мулла Омар и Усама Бен-ладен. Примаков сделал все, что мог, все, что считал нужным, то, что считала необходимым значительная часть ведущих российских политиков. Преуспел ли он? Нет, конечно. Ему не удалось спасти Ирак от войны, но это ему не удалось бы сделать в любом случае – ведь американцы приняли решение о войне еще летом 2002 года, т.е. задолго до того, как их первые корабли пошли в зону Персидского залива.

     Недавний приезд в Москву одного из лидеров Саудовской Аравии – наследного принца Абдаллы – означает некий сдвиг во взаимоотношениях обеих стран?

     Визит наследного принца Абдаллы, который фактически является королем Саудовской Аравии – вовсе не эпизод во взаимоотношениях обеих стран, но означает довольно многое. Означает, например, то, что СА вступила в активный период реформирования отношений с США и Россия для нее в данном случае – в первую очередь, дымовая завеса, своего вода, намек, послание, даже угроза для США.
     Москве не стоит в данном случае обольщаться. Шум, поднятый в России вокруг этого, якобы «исторического» визита, был саудовцам лишь на руку. Они через Москву хотели повлиять на американское общественное мнение. Москва в данном случае выполняла роль той девушки, к которой юноша приходит разок-другой для того, чтобы вызвать ревность у своей любимой, у своей настоящей подруги.
     Изменился ли подход саудовцев после этого режима к экономическому сотрудничеству с Россией? Нет. Могут ли россияне выйти на саудовский рынок со своим оборудованием? Нет, их никто туда не зовет и не пустит. Следует ли нам ожидать с распростертыми объятиями саудовских инвестиций? Нет, их никто не собирается давать и не даст. А чтобы обосновать их отсутствие, саудовцы обставят дело таким количеством препятствий в виде «особых условий», что у нас никто и спорить с этим не будет. Или, наоборот, условия для предоставления инвестиций будут всамделишные, но – такие опасные для политической атмосферы в российском обществе, для межконфессионного равновесия, что наши политики в ужасе замашут руками и напрочь забудут о самой возможности прихода саудовских инвесторов в Россию. В связи с этим достаточно вспомнить, что, например, большинство саудовских школ в Западной Европе стали фактически фундаментом для террористических ячеек. Почему в России должно быть иначе?

     Как арабские страны восприняли бы участие России в иракских делах? Есть такой предел, до которого Москва могла бы дойти в своей приверженности дружбе с США, согласившись направить в Ирак не только отряды гуманитарной помощи, но и войсковые подразделения?

     Все будет зависеть от конкретных договоренностей, от политического торга Москвы и Вашингтона. На возможные совместные действия обеих стран в Ираке влияет, конечно, и предвыборная ситуация, прежде всего – в России и, чуть более поздняя – в США. Думаю, что военные подразделения россиян до наших президентских выборов в Ирак не отправятся. Это понимают и американцы, которые пока не очень сильно пристают к нам с подобной просьбой. Плюс ко всему этому идет торг и по проблемам чисто экономического характера, связанным с Ираком и его экономикой.

     Наблюдая за расширением партизанской войны в Ираке – могут ли теперь вздохнуть свободно те арабские страны, над которыми американцы готовы были уже занести антитеррористический» меч?

     Не похоже, чтобы американская военная машина способна, оставляя у себя в тылу Ирак, ринуться далее в жаркие арабские пустыни и горы, чтобы очистить страны этого региона от скверны терроризма. Тем более, что ситуация в Ираке усложняется буквально с каждой неделей.
     Скорее всего, американцы теперь более активно будут действовать на дипломатическом фронте, в частности, решая проблему израильско-палестинского конфликта. В какой мере Вашингтон будет давить на Израиль, как премьер Шарон будет отстаивать национальные интересы Израиля в жестком конфликте с США – это большой вопрос. За поисками ответов на него внимательно будут следить политики всего арабского мира.

     Какое влияние оказывают события последних месяцев в регионе на роль и место Израиля?

     Сейчас, я думаю, никто не может предсказать роль Израиля в этом регионе – такой, какой она будет лет через 5-10-15. До сих пор Израиль выступал в качестве главной объединительной силы арабского Востока. В борьбе с ним объединялись арабы и представители исламского мира. Это всегда было главное темой на заседаниях Организации Исламская Конференция, Лиги арабских государств. Говоря современным языком, Израиль и борьба с ним много лет оставались «хитом сезона». Можно даже сказать, что арабский мир в своем нынешнем политическом состоянии сформировался именно под влиянием борьбы с Израилем.

     Могут Франция и Германия попытаться воспользоваться нынешними трудностями США в этом регионе?

     Попытаться-то они могут, даже более того – наверняка попытаются, но это будет воспринято американцами очень ревниво, болезненно. Но я весьма скептичен в отношении того, чего в состоянии на самом деле добиться европейские державы – Франция, Германия, Великобритания – в регионе Арабского Востока.
     Им не хватает слишком многого. Либеральные политические группы, пришедшие к власти в этих странах, не очень пока понимают, зачем им власть. Национальная политика может быть тактической и стратегической. Ни у одной из европейских стран сегодня нет стратегии. Есть лишь сиюминутные проблемы, во имя преодоления которых принимаются сиюминутные решения. Именно во имя одного из таких решений была разрушена Югославия, а на Балканах в результате этого возник очень опасный анклав исламского терроризма. Из-за подобного подхода европейцы активно поддерживают Ясира Арафата и палестинцев в целом. Франция исстрадалась, пока наконец решилась объявить террористической организацией «Хесболлу», которая по своему духу, по действиям, по сложению является безусловно организацией террористической, и так считает большинство цивилизованных стран мира. Однако Францию она пока не трогала, и значит, Париж вправе задуматься о том, считать ли «Хесболлу» организацией террористической, иначе она и против французов начнет действовать в своем обычном формате.

     Британия – не может или не хочет действовать в арабском и исламском мире самостоятельно, без союза с США?

     Скорее не может, чем не хочет, по сравнению с периодом правления Маргарет Тэтчер, когда Британия была по настрою, несомненно, более боевой и готовой на жертвы, чем сегодня, но и тогда в своей ближневосточной политике Лондон шел в кильватере рейгановского Вашингтона. Британия – основной советник и соратник, а прежде соперник США, вошла сейчас в такую фазу развития, когда самостоятельную политику она вести уже не может.

     А Россия?
     Россия – пока! – еще может. Хотя эта политика может быть абсолютно неуспешной.

     Насколько могут играть самостоятельную роль, например, в побежденном Ираке такие страны, как Польша, получившая собственный сектор в оккупированной стране?

     Четвертый мир сегодня – в Нью-Йорке и Вашингтоне. Стоит ли вождю племени гельветов идти в союзную римским легионам кавалерию? Ну, две тысячи лет назад, наверное, вождь гипидов, герулов или лихих гуннов понимал, зачем ему это нужно. Видимо, и лидеры современной Польши по тем же самым причинам понимают, что и зачем они делают на Арабском Востоке.

     Может ли и будет ли проявлять большую заинтересованность в делах этого региона Китай?

     Китай будет действовать так и там, как и где ему это выгодно. Эта великая страна – в отличие от очень многих иных государств мира – живет не по законам тактики, а по законам стратегии. Китай живет с пониманием того, что время уходит и люди уходят, а он, Китай, остается. И в арабском мире Китай, безусловно, постарается выловить всю рыбу «в мутной воде», какую он только сможет выловить. И займет со временем здесь все политические и экономические позиции, которые захочет занять.
     В ближайших планах Китая – установление контроля над Тайванем. Но до того момента, пока Китай не сможет победить США, он не будет с ними конфликтовать. Но сегодняшние интересы Китая – это Уйгурский район, далекая восточная периферия региона. В какой мере и когда Китай захочет участвовать в экспедиционном корпусе в Ираке – пока не знает никто.

     А нефтяные интересы Китая на Ближнем и Среднем Востоке?

     Пока американцы вряд ли собираются с кем-либо, даже и с Китаем, делиться своими экономическими интересами в этом регионе. Кто сказал, что США готовы с кем-то делиться иракской нефтью? Ответственностью за будущее развитие и за нынешнюю реконструкцию этой страны – да, готовы, и с ООН, и с ЕС, и с Россией, и еще с кем угодно. Но лишь ответственностью, в том числе – за содеянное в Ираке ими же самими. Но завоеванными экономическими позициями, нефтяной добычей, т.е. деньгами – никогда и ни за что, такого в истории Америки еще не бывало.
     Единственное, что американцы могут предложить другим странам – небольшие по объему поставки оборудования для нефтепромыслов и нефтеперерабатывающей промышленности.

     Давайте еще раз обратимся к исходным мотивам действий США в Ираке.

     Главного мотива не существует, есть именно мотивы. Здесь можно найти и необходимость реализовать, наконец, старые планы по зачистке постсоветского сателлита. На это давно нацелился Пентагон, ибо требования борьбы с международным терроризмом весьма дистанцированны один от другого. Для того, чтобы успешно бороться с терроризмом в целом, надо знать – с кем бороться и какими методами это делать. Америка не знает этого, как не знает никто в мире.
     В случае с Ираком реализовывались старые, наработанные планы, под контроль ставился ключевой геополитический и экономический объект. За счет нефтяных ресурсов Ирак сам мог и еще может оплатить войну с ним самим. Ирак являлся клином внутри стран Арабского Востока, между наиболее опасными и даже угрожающими США Саудовской Аравией и Ираном. И ввиду всего этого ситуация с Ираком просто не могла разрешиться никак иначе.

     Вернемся к роли и месту России в данном регионе. Каковы они сейчас – вы описали достаточно наглядно. Сделайте теперь прогноз: какими они станут через десятилетие?

     Для этого необходимо вернуться на десятилетие назад. В Москве догорает Белый дом, Россия – почти на пороге гражданской войны. А если заглянем еще на десятилетие назад– то видим: только что окончилась ливанская война, не существует практически никаких шансов на то, чтобы Арафат вернулся из Туниса. Организация освобождения Палестины разгромлена. В мире – в разгаре холодная война. Рейган говорит об империи зла, а Андропов – ему в ответ – посылает ядерные подводные лодки к американским берегам.
     Что можно предсказать сегодня, оперируя десятилетиями? Могли разве мы думать, что воспитанные Америкой и другими западными странами арабские террористы разрушат здания-близнецы? Могли мы предсказать распад СССР? Могли мы предсказать начало мирного процесса на Ближнем Востоке и то, чем, как и когда он закончится?
     Десять лет – огромный срок. Думаю, что через десятилетие в том регионе мира, о котором мы вели речь, будет плохо – может быть, как сейчас, а возможно – и многим хуже. И в целом на Арабском Востоке, и в палестино-израильском конфликте в частности.

     А если рассмотреть отдельные тенденции, сопровождающие развитие с отдельных странах и районах этой немалой части планеты?

     Попробуем. Марокко – нарастают силы исламистов. Новый король отнюдь не так властен и влиятелен, как старый король. Развивается экономический кризис, и страна все быстрее скатывается вниз по дороге, ведущей в неизвестное завтра.
     Алжир. Идет перманентная гражданская война. Десятки и сотни тысяч убитых, которых ничто толком не считает и, видимо, общее число погибших за несколько последних лет перейдет в миллионы. Правительство страны не контролирует огромную часть территории. Гражданское население физически уничтожается, не пытаясь оказывать никакого сопротивления военным и партизанским формированиям. Если, конечно, не считать войну берберов против арабизации.
     Ливия. Престарелый Муаммар Каддафи стремится вестернизировать страну, сговорившись с Западом и откупаясь от всех былых, реальных или вымышленных грехов.

     Может произойти замена Каддафи – в случае его смерти – мирным путем?

     На Ближнем Востоке назначить преемников мирным путем очень трудно, если только это не ваш собственный сын, как это произошло в Сирии, возможно, что произойдет в Египте и чуть было не произошло в Ираке.
     Чего ради кому-то должна прийти мирным путем власть в случае смерти диктатора?
     Вернемся к ситуации в конкретных странах. Египет – чудовищная демография. Государству нечем кормить своих жителей – с этим он столкнется уже в ближайшие 10-15 лет. Значит, Египет вынужден будет отвоевывать у соседей окружающее пространство. Но он не может без последствий ударить по Судану, хотя бы потому, что север Судана – это исламисты, и неизмеримо укрепятся позиции братьев-мусульман в самом Египте.
     Аравийский полуостров. Шатающийся трон под царствующей семьей в Саудовской Аравии. Малые монархии Персидского залива, которые строились в кильватер политики США, исходя из одного простого постулата: Америка будет всегда! А будет ли в будущем существовать и процветать при этом одна из держав местного масштаба, на которую можно было бы сейчас сделать ставку – еще неизвестно.
     И наконец, зона палестино-израильского конфликта. Вряд ли в течение рассматриваемых нами 10 лет здесь существенно изменится ситуация.
     Вопросы, связанные с Сирией и Ливаном. Ливан может, наконец, стать национальным государством, если в него вернутся христиане и если ему удастся сбросить де-факто сирийскую оккупацию – опять-таки, в случае, если Сирия сама пойдет на то, чтобы вернуть Ливану самостоятельность.
     При всем при этом мы постоянно забываем о водном голоде, который сейчас наступает, например, в Йемене, после чего едва маркированная граница этой страны с Саудовской Аравией вряд ли остановит многотысячные колонны беженцев.

     К этой разноцветной картине необходимо добавить еще один мазок: состоится ли «экспансия» или, если угодно, возвращение России на Арабский Восток и заинтересованы ли страны этого региона в ее новом приходе к ним?

     Россия всерьез войдет на Ближний и Средний Восток в тот момент, когда в стране образуется критическая масса инвестиционных капиталов, которые будут необходимы не для реконструкции собственной промышленности, а для проведения маркетингового, рыночного продвижения продукции за ее пределы.
     Сегодня Россия не может обеспечить крупные индустриальные стройки Ближнего Востока кредитами, и это весьма существенно. Какими бы великими и замечательными ни были проекты, которые продвигали бы российские лидеры или отдельные российские компании, без денег эти проекты не пройдут.
     Именно поэтому мы говорили о необходимости корпоративных действий в России, о «корпоративной России». Америка – это корпорация, Япония – это тоже корпорация, и Германия – тоже корпорация. Совместная работа бизнесменов, дипломатов и политиков сделала возможным серьезное влияние этих стран в тех или иных регионах мира.

     А возможно представить себе совместную работу в регионе Ближнего и Среднего Востока крупных бизнесменов из России, США, Германии, Британии, Японии, Франции? Или это абсолютно нереальное предположение?

     Как показывает исторический опыт, мы выручаем друг друга лишь в критических ситуациях. Во время резни в Сомали, во время исламской революции в Иране и т.д. Только в подобных условиях и в короткий временной отрезок приходят на помощь друг другу и местным жителям представители различных стран и районов мира. Во всех остальных случаях мы соперничаем.

     Не придет ли развитие в этом регионе – весьма печальное, если исходить из вашего прогноза – к такому моменту, когда ведущие державы мира придут к пониманию и согласию в том, что странам данного региона необходимо помочь, оказать поддержку, пока они лишь катятся в пропасть нищеты и гражданских войн, но еще не перешли в закритическую фазу, которая может обернуться бедой для многих окружающих и даже более отдаленных государств?

     Я думаю, что бессмысленно помогать тому, кто не хочет помогать сам себе. Регион этот можно вернуть ко времени колониальной зависимости или мандата, перекроить его по-новому или, наконец, потратить еще одно поколение европейских политиков на то, чтобы воспитать новое поколение современно и ответственно мыслящих ближневосточных политиков, воспитать их в таких же традициях, в каких был воспитан иорданских король Хуссейн. Но если этого не сделать… Все может прийти к весьма печальному развитию.

     Мир уже махнул рукой на Африку, а если столь же равнодушно воспримет падение Арабского Востока – не обратится ли это равнодушие против него самого? Разве события 11 сентября 2001 года не возопят об этом? И разве стали после этой даты ведущие державы мира – взявшие ответственность за него и за самих себя в свои руки – прозорливее, мудрее, действеннее?

     Я все-таки надеюсь, что на Африку мировая общественность еще не махнула окончательно рукой. Хотелось бы верить, что Африка в скором будущем станет зоной миротворческих операций. Миллионы жизней, которые уносят на этом континенте многочисленные войны, болезни, голод – все это ясно доказывает, что Африка не состоялась как независимая часть света. Африка может быть только управляемой и не может управлять сама собой.

     Но возможно ли управлять целым континентом, десятками стран? На это нет в мире ни сил, ни средств и, наконец, желания. Появится ли такое желание в отношении стран Ближнего и Среднего Востока?

     Думаю, что с ним ситуация все-таки немного другая. То, что Ближний Восток сам вторгся на Запад, в США (11 сентября), через Чечню – в Россию, даже в Москву, может быть, поможет реализации высказанной вами идеи совместных действий развитых стран в этом регионе мира. Собственно, именно такие действия и начались два года назад – сначала в Афганистане, потом в Ираке.
     Другое дело, что США в своем стремлении поскорее навести порядок пошли не туда и делали не то, чего требовала ситуация.
     Закон всегда читался так: «Если вы хотите, чтобы кто-то не беспокоил вас – идите и контролируйте его!»

     А Россия, неожиданно решившая вступить в Организацию Исламская Конференция – не действует ли подобным образом, т.е. отправляясь в ряды тех, кто ее весьма беспокоит уже сейчас и несказанно больше может беспокоить уже в обозримом будущем?

     Организация Исламская Конференция (ОИК) сама решает – принимать ей кого-то в свои ряды или нет, а если да – то в каком статусе. И в случае с Россией можно говорить пока лишь о стремлении, о попытке вступить в ОИК. Я бы отнес эту идею не к стратегии, а к тактике дипломатии. Участие России в любой форме в любой международной организации, наверное, есть вещь полезная, позволяющая, в частности, не через третьи руки, а напрямую получать информацию, пытаться воздействовать через этот канал на те или иные структуры.
     В значительной мере решение о том, хотят ли члены ОИК видеть Россию в своих рядах будет зависеть от того, как российская дипломатия использует подобный канал воздействия, если, конечно, его ей предоставят. Но надо помнить, что существует возможность, что выделенный ОИК канал будет использован не для влияния России на ОИК, а для влияния консервативного и весьма агрессивного ядра исламских монархий – которые сегодня де-факто воюют против России, поддерживая чеченских сепаратистов – и создания ими весьма существенной по возможностям «пятой колонны» внутри самой России. И сейчас уже она существует даже в рядах российских дипломатов.
     Да, мы уже сейчас нередко сталкиваемся с ситуациями, когда наши дипломаты, а также военнослужащие, прослужившие определенное количество лет в тех или иных странах, защищают не национальные интересы России, а интересы этих стран либо своих иностранных коллег-сотоварищей по международным организациям. Я имею в виду и ООН, и ряд иных структур, в которых сложилась своего рода «внутренняя мафия», и знаю, что представители России помнят и заботятся об интересах своих собственных и об интересах своих коллег в гораздо большей степени, чем об интересах России.
     Если такого рода канал влияния исламского мира на Россию будет открыт и открыт широко – а членство или даже позиция наблюдателя в ОИК такую возможность создает – то это не приведет, конечно, ни к чему хорошему.
     Остается уповать лишь на сегодняшний вариант пресловутой «вертикали власти», когда взвешенность и национальная ориентированность тех решений, которые принимаются и постепенное взятие под все больший контроль государственной машины, винтики которой за последние десятилетия очень разболтались.
     Пока общие результаты российского взаимодействия с исламским миром в целом и арабским миром в частности для нас весьма неутешительны.
     Во-первых, в финансовом плане, ибо мы оказались страной, которой должны десятки миллиардов долларов и эти деньги никогда не будут возвращены нам. Весьма проблематичным является итог экономического партнерства России с данными странами. Все они переориентировались на Запад. Мы можем судить по самому слабому звену – по Палестинской автономии, которая в течение десятилетий – еще как палестинское движение – поддерживалась СССР, и в ту секунду, когда на горизонте у палестинцев замаячила возможность создания независимого государства, все проекты, связанные с его будущим, со структурой, с развитием промышленности и сельского хозяйства – обсуждались исключительно с американцами, со странами ЕС и АТР, но никак не с Россией.
     Мы можем говорить на эту тему и с военной точки зрения, ибо утеряны все плацдармы, которые Россия имела в странах Ближнего и Среднего Востока. И выбор их в пользу сотрудничества с теми же Францией и Германией, которые тоже вроде бы числятся сейчас в наших союзниках, весьма прозрачен и целенаправлен, и никаких иллюзий на сей счет мы не можем питать.
     И, наконец, с идеологической или религиозной точки зрения всеобъемлющее, всеохватное наступление исламского мира на окраинные части бывшей Российской империи – на Среднюю Азию и Казахстан, на Закавказье – является хорошо продуманным и рассчитанным. То же самое касается и исламских регионов непосредственно внутри территории России – Северного Кавказа – где против россиян открыт самый настоящий джихад, а также Татарии, Башкирии и некоторых районов в Сибири.
     Все это заставляет сомневаться в том, что общий – и усиленный в результате нашего приобщения к деятельности ОИК – баланс нашего взаимодействия с исламским миром окажется в пользу России. Инфильтрация исламских идей и конкретных людей внутрь России под благими лозунгами благотворительной деятельности (фондов, школ, форумов), вытеснение традиционных для исламских регионов России муфтиятов исламской теократией – есть вещь не просто опасная, но смертельно опасная для российской государственности. И существуют очень большие сомнения в том, что работающие сегодня с исламским миром эксперты и чиновники способны в принципе учесть все отрицательные последствия и предотвратить их, не усугубив еще более уже существующей конфликтной ситуации в наших взаимоотношениях с этим миром.
     Думаю, что в рамках исполнения эта «примечательная» идея, т.е. приобщение в какой-либо форме России к деятельности Организации Исламская Конференция, будет благополучно обрушена.

     Какую реакцию непосредственно в исламских странах вызвало сообщение о намерениях Владимира Путина «внедрить» Россию в ряды ОИК?

     Реакцию в исламских странах можно назвать изумленным недоумением. Ведь Россия со времен войны в Афганистане является врагом исламского мира, прежде всего, того консервативно-монархического ядра, которое составляют страны Персидского залива и Аравийского полуострова в целом. В целом Россия для этих стран – периферия Севера, причем периферия весьма и весьма нелюбимая. Она как бы считается частью ресурсного исламского потенциала, ибо на всех картах, которые такие организации как «Аль-Каида» готовят для своих будущих боевых планов, исламские регионы России представляют собой как некий регион ислама, захваченный неверными.
     Поэтому идея о том, что такого рода страна, к тому же уже длительное время воюющая – то в Афганистане, то теперь в Чечне – с исламистами, а фактически, со всем исламским миром, может оказаться в Организации Исламская Конференция, в исламской умме – выглядит очень сомнительной.
     И, наконец, давайте посмотрим на то, что представляет собой ОИК. Это организация с весьма сомнительным статусом в самом исламском мире. Она представляет собой некий клуб, в рамках которого не распределяются деньги – инвестиции идут либо в рамках фондов, либо через национальные организации, жестко подчиненные тому или другому монарху. Она представляет собой некую лоббистскую площадку, на которой более сильные и богатые исламские государства распространяют свое влияние на зависимые от них исламские государства. Распространяют стандарты ислама, стандарты политического поведения в рамках своей стратегии.
     В качестве кого идет в ОИК Россия? В качестве одного из центральных игроков – наравне с Саудовской Аравией или Объединенными Арабскими Эмиратами? Или в качестве страны, которая является историческим союзником исламского мира?
     На самом деле то обстоятельство, что в России значительное количество населения составляют мусульмане, вовсе не означает, что мы – часть исламского мира. Напротив – это часть исламского мира, завоеванная Российской империей в течение столетий и в ходе многолетних войн. Это часть исламского мира, которая по представлению большинства государств – членов ОИК либо должна быть насильственным образом извне освобождена от власти неверных, либо, на худой конец, на них должно быть распространено исламское влияние в той мере, какая необходима для освобождения «захваченных» Россией частей исламского мира самостоятельно.
     Все вышесказанное не означает, что то предложение, которое озвучил российский президент, заявляя о возможном членстве России в ОИК, является ошибкой. Это была заявка, это была протянутая рука, тот сюрприз, который ошеломил (частично – позитивно) исламский мир. И определенный результат был достигнут даже одним этим заявлением. Наконец, это был своеобразный пропагандистский ход, позволяющий теперь громче говорить о том, что Россия не является врагом исламского мира. Да, часть России является его частью, но эта часть будет существовать и жить – вот это очень важно – не по законам, которые диктуются из Эль-Рияда, Тегерана или Каира, а по законам Москвы.
     Это осталось за рамками выступления Владимира Путина. Но, я думаю, это прекрасно понимают в вышеупомянутых столицах.
     Ну, а если брать слова Путина с практической точки зрения, то реальность его предложения не выше предложения Шимона Переса о приеме Израиля в Лигу арабских государств. Наверное, идея Путина будет воспринята с большей серьезностью, чем идея Переса, над которой все члены Лиги арабских стран просто посмеялись. Но, в любом случае, позиция России не может быть достаточно крепкой и уверенной в рамках таких организаций, как ОИК.

Print version
EMAIL
previous ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ АЛЕКСИЙ II. БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК |
Фома Парамонов
ISSUES SURROUNDING THE PRIVATISATION OF THE PETROCHEMICAL INDUSTRY IN THE V4 COUNTRIES |
Lubos Vesely
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.