ISSUE 2-2018
INTERVIEW
Роман Темников
STUDIES
Владимир Воронов Radko Mokryk Jakub Csabay Рафик Исмаилов
OUR ANALYSES
Ярослав Шимов Михаил Ведерников
REVIEW
Рафик Исмаилов
APROPOS
Владимир Сергийчук


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
OUR ANALYSES
ЧЕХИ И СЛОВАКИ В РОССИИ НА ФОНЕ ИСТОРИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ 1918 г.
By Михаил Ведерников | научный сотрудник Центра Вишеградских исследований Института Европы РАН, Российская Федерация | Issue 2, 2018

Несомненно, 1918 год  как год образования независимой Чехословакии, наиболее важная дата если не во всей истории чешского и словацкого народов, то, определенно,  в истории XX в. Идея выделения государства чехов и словаков из состава Австро-Венгрии появилась в первые дни Великой войны (1914-1918) и была озвучена практически одновременно чехами, проживавшими на территории России, Франции и США. Но факт, что в империи Романовых проживала крупная чешская колония, устремления которой были моментально поддержаны российским правительством, заявившим о желании освободить народы Австро-Венгрии от «иноземного ига» и принести им «свободу и осуществление народных вожделений», привел к тому, что Россия вплоть до падения самодержавия в марте 1917 г. оставалась политическим центром чешско-словацкого освободительного движения.

После Февральской революции ситуация изменилась,  и на передний план в организации чешско-словацкого движения выходит Чешско-Словацкий Национальный Совет (ЧСНС) во главе с лидером партии реалистов Т.Г. Масариком. Перед ним, получившим широкую поддержку со стороны Временного правительства, стояла первоочередная задача комплектования чешских воинских частей, которые с самого начала войны рассматривались в качестве «закладочного камня» в основание будущего государства чехов и словаков.

В дореволюционное время царские власти способствовали постепенному расширению чешско-словацких вооруженных сил. Так, в первый месяц мирового конфликта был издан приказ о формировании Чешской дружины (28 августа), в состав  которой изначально входили только русские подданные чехи и словаки. В декабре 1914 г. Главное управление Генерального Штаба (ГУГШ) дало разрешение на прием в дружину военнопленных, что привело к расширению воинского контингента. 31 декабря 1915 г. был издан секретный приказ о переименовании Чешской дружины в Чешско-Словацкий стрелковый полк.

Впоследствии, летом 1917 г., были сформированы 1-я и 2-я Чешско-Словацкие стрелковые дивизии, 4-й и 5-й Чешско-Словацкие стрелковые полки и некоторые другие запасные подразделения. В месяцы после революции удалось значительно расширить контингент вооруженных частей, поток добровольцев в которые с каждым месяцем только увеличивался.  В сентябре 1917 г. их было 15 тыс. человек, в ноябре – 37 тыс., а к лету 1918 г. их стало уже около 60 тыс.

В условиях углубления политического кризиса внутри страны и усиления дезинтеграционных процессов в российской армии, которая была смертельно поражена Приказом № 1, ликвидировавшим  воинскую субординацию на фронте, чешско-словацкие полки, не подверженные коррозии основ военного порядка, становились наиболее военноспособной частью российской армии. Декларируя основную цель чешско-словацкого движения как создание независимого государства, что в условиях войны было возможно только в случае распада Габсбургской империи, чехи и словаки энергично выступали за продолжение войны. После Октябрьской революции возможностей для этого становилось меньше, поскольку большевики в качестве одного из первых законодательных актов приняли Декрет о мире, подразумевавший  заключение сепаратного мира с Центральными державами. В таких обстоятельствах чешско-словацкие войска оказывались в затруднительном положении, обязывающем их последовать примеру российской армии и отказаться от борьбы на фронтах войны. Такой вариант развития событий был неприемлем для них – яростных борцов с Австро-Венгрией.

Перспективы пребывания чешско-словацких вооруженных сил в России после Октября 1917 г.

14 ноября 1917 г. Т.Г. Масарик препроводил Чешско-Словацкому корпусу секретную директиву, в которой рассказал о возможных сценариях развития событий в будущем и объяснял основные принципы, которых необходимо было придерживаться в условиях кризиса [1]. Он отметил, что в случае, если большевики отдали бы приказ о расформировании чешско-словацкого войска,  необходимо было заявить решительный протест и выступить с заявлением, что они – «революционная партия» (большевики – Прим. автора) – своими действиями ослабляют чешско-словацкую революцию против Австро-Венгрии. Помимо этого, следовало сослаться на договоренности с предыдущим российским правительством и требовать их исполнения. В то же время надо было обращать внимание на ранее подписанное соглашение с Францией, согласно которому чехи и словаки обязывались послать на Западный фронт 30 тыс. солдат. В этой связи следовало просить большевиков не препятствовать отправке войск, поскольку на момент написания этого документа во Францию были отосланы всего лишь 1200 солдат ввиду отсутствия нужных транспортных средств.

В случае разрыва союзников с Россией, что могло произойти исключительно при подписании сепаратного мира с Центральными империями, Масарик видел единственный путь – переезд корпуса во Францию при сохранении лояльного отношения к России. Однако перспективы транспортировки войск ограничивались возможностями архангельской и мурманской железных дорог; путь через Сибирь был исключен из-за своей дороговизны. Одновременно с этим Масарик поднял вопрос, получивший ранее поддержку во французской и английской военных миссиях, о возможном переводе корпуса в Румынию. Масарик считал, что такой план был бесперспективен для чешско-словацких частей, поскольку румынская армия была полностью зависима от снабжения продовольствием из России. Ввиду этого он говорил о возможности прекращения поступления провианта со стороны большевиков или правительства, недоброжелательного к союзникам. Также он опасался, что в условиях мощного немецко-австрийского наступления румынская армия и Чешско-Словацкий корпус были бы не в силах сопротивляться Центральным державам и были бы вынуждены отступить на территорию России, которая к тому времени уже заключила бы мир. Это в свою очередь обезоружило бы их. Таким образом, Масарик подтверждал правильность отправки войск во Францию. 

Между тем, Масарик сохранял оптимизм и указывал на возможность, «которую он более всего приветствовал», а именно -  возрождение российской армии. Для этого, по его мнению, необходимо было надлежащим образом вооружить Чешско-Словацкий корпус, который смог бы стать в будущем «опорой при формировании надежных русских частей». Он отмечал, что чехи и словаки были готовы приносить пользу России, вступая в воинские части.

В то же время руководители ЧСНС достаточно адекватно оценивали нестабильную ситуацию в России и на фронте и отдавали отчет, каким образом это могло отразиться на чешско-словацких вооруженных силах: «Если мы сейчас много будем говорить о формировании на долгую перспективу – нас могут расформировать» [2]. Они беспокоились, что русские офицеры, «охваченные общероссийской паникой и нервозностью», распространят ее в чешских дивизиях. Так, 17 декабря на общем собрании комитета чешско-словацких обществ в Москве говорилось о существовании в войске сильных настроений отстранить русских людей от службы. В целом, многие понимали, что корпусу нужно на фронт, а в тылу «для них места нет» [3].

Что касается отношения Масарика к разворачивавшемуся в России гражданскому сопротивлению между различными политическими силами, то он говорил о необходимости руководствоваться принципом невмешательства во внутрипартийные споры в России. В связи с этим еще 27 октября был издан приказ, в котором указывалось на то, что чешско-словацкие части могли быть использованы только против внешних врагов России [4]. Помимо этого подчеркивалась необходимость предотвратить какие-либо изменения организационного устройства Отделения ЧСНС для России (российский центр ЧСНС в Париже). Следовало ограничить создание политических партий, прежде всего социалистической направленности, в рядах чехов и словаков. Также важно было не допустить втягивание военнопленных в партийную борьбу, ввиду их ограниченной осведомленности из-за отсутствия каналов получения информации от центральных органов чешско-словацкого движения.

Помимо неопределенности будущего Чешско-Словацкого корпуса,  ситуация усугублялась тем, что деятельность Отделения ЧСНС (ОЧСНС), которое ранее координировало деятельности своих филиалов в Петрограде, Киеве и Москве, была нарушена из-за полнейшего краха средств сообщения внутри страны. Это, в свою очередь,  вело к тому, что каждый из центров чешско-словацкой политики получал «вынужденную автономию» в своих действиях. В связи с тем, что чешско-словацкое войско, вопрос перемещения которого становился главным в повестке дня,  было дислоцировано на территории Украины, на пленарном заседании ОЧСНС в Киеве в декабре было принято решение о перемещении президиума Отделения в Киев. Таким образом, здесь стали концентрироваться не только военные органы чешско-словацкого движения, но и политические (в Петрограде осталось только дипломатическое представительство чехов и словаков во главе с Б. Чермаком).

Нахождение в Украине, власти которой после Октябрьского переворота показали готовность продолжать войну с Австро-Венгрией и Германией,  и непринятие ими большевиков, как силы, ставившей под сомнение достижения Февральской революции, привело к тому, что чехи и словаки были вынуждены лавировать между двумя политическими игроками, сопротивление которых вылилось сразу же в вооруженное столкновение. Несмотря на указания Масарика не использовать чехов и словаков в политической борьбе, 29-30 октября 2-й Чехословацкий стрелковый полк участвовал в уличных боях в Киеве на стороне войск Киевского военного округа. Как отмечает историк Л. Прайсман, чехи были уверены, что целью их приезда в Киев было оказание помощи украинцам, которым они сочувствовали как славянскому народу, борющемуся за свободу [5]. Однако руководители ЧСНС не оценили такой авантюры и потребовали немедленного прекращения участия в вооруженных действиях.

Использовать чешско-словацкие войска пытались и представители других политических течений, для кого власть большевиков в стране была недопустима. Так, 8 ноября 1917 г. генерал М.В. Алексеев писал из Новочеркасска письмо генералу М.К. Дитерихсу, начальнику штаба Чешско-Словацкого корпуса, призывая его поспособствовать вовлечению чехов и словаков в борьбу против «красной угрозы». Однако Масарик был непреклонен и не желал вовлекать войска во внутреннюю российскую усобицу. Однако стоит отметить, что позицию Масарика разделяли не все.

2 января 1918 г. после продолжительных переговоров, направленных на обеспечение политико-правового положения чешско-словацкого войска на Украине, между правительством Украинской Народной республики (УНР), которую представлял глава её внешнеполитического ведомства А.В. Шульгин, и председателем ЧСНС Т.Г. Масариком  было подписано соглашение об условиях временного пребывания чешско-словацких войск [6]. Согласно нему правительство УНР принимало на себя обязанности прежнего правительства России по отношению к чешско-словацким вооруженным силам [7]. Последние должны были подчиняться в военном смысле украинским военным властям, и по приказу Верховного командования Украины им следовало занять боевой участок на фронте против Центральных держав. Однако в пределах самой Украины чешско-словацкое войско могло быть использовано исключительно для поддержания общественного и административного порядка и не могло участвовать во внутриполитических конфликтах.

Правительство УНР признавало ЧСНС в качестве верховного и единственного представителя чешско-словацкого народа, находящегося вне пределов Чехии и Словакии. В свою очередь, ЧСНС признавал УНР согласно положениям III Универсала, который формально не разрывал связи с Россией и основывался на федералистских началах построения общего государства. В последнем пункте соглашения говорилось о том, что в случае выхода УНР из положения «воюющей с Центральными державами», ЧСНС освобождалось от принятых ранее обязательств,  и чешско-словацкому войску предоставлялось «право свободного, однако без оружия, ухода из пределов Украины».  

Между тем, украинские власти предпринимали попытки использовать нахождение чешско-словацких частей в свою пользу. С одной стороны, можно говорить о желании расширить численный состав войска и, вероятно, дальнейшем намерении употребить его в свою пользу, а, с другой, о подспудных шагах, которые вели к расщеплению вооруженных сил по территории Украины. Это, в свою очередь, противоречило установкам Масарика, который подчеркивал необходимость более тесного объединения всего корпуса, размещения первой и второй дивизии недалеко друг от друга (на тот момент первая была расположена недалеко от Полонного, близко к вражескому фронту, вторая – возле Киева).

3 января военный комиссар г. Черкассы выступил с предложением приступить к формированию новой чешско-словацкой части, обещая помогать ее становлению посредством поставок из воинских складов, имевшихся в этом городе, и способствовать поступлению на службу военнопленных, размещенных недалеко от города. Отделение ЧСНС подобное предложение одобрило, однако встретило сопротивление со стороны украинского военного секретариата, который запретил создание новых воинских формирований. В этой связи заместитель председателя Отделения П. Макса писал о том, что было принято компромиссное решение о перемещении одной роты 2-го запасного полка, находившейся в то время в Борисполе, в Черкассы. Однако такое дробление части вызвало несогласие со стороны начальника Чешско-Словацкой стрелковой запасной бригады Я.В. Червинки, который писал о том, что этот шаг затруднит коммуникацию между частями и вовлечет их в гражданские беспорядки в Украине [8]. Видный чешский политический деятель Л. Тучек указывал на то, что любое расширение воинских частей за счет военнопленных и их распыление по территории УНР было частью политической борьбы, где чехам важно было держаться за уже имеющиеся контингенты, которые следовало объединить вокруг Киева. Он отмечал, что залогом успеха пребывания корпуса в Украине было поддержание хороших отношений с украинцами, симпатии которых можно было получить за счет схожей позиции по отношению к Австро-Венгрии. Одной из мер, которая должна была оказать имиджевый эффект на восприятие украинцами чехов и словаков, стало включение чешско-словацких полков в состав Киевского гарнизона, который должен был использоваться исключительно для караульной службы и не принимать участие в борьбе политических и национальных партий.

Нахождение в Украине было временным и обуславливалось возможностью продолжения борьбы против Центральных держав. 11 января П. Макса писал командующему Чешско-Словацкого корпуса В.Н. Шокорову о принятии срочных мер для транспортировки корпуса в связи с напряженной ситуацией в УНР [9]. Уже на следующий день после опубликования IV Универсала (12 января), который обозначил образование самостоятельного украинского государства, не связанного федеративными отношениями с Россией, Т.Г. Масарик в сопровождении секретаря Отделения ЧСНС Й. Клецанды посетил А.В. Шульгина. В ходе переговоров было заявлено о прекращении действия договора от 2 января, поскольку принятие нового Универсала привело к возникновению неопределенности правового положения чешско-словацких войск на Украине. Помимо этого, что более важно, Украина заявила о нежелании продолжать войну и намерении заключить мир с Центральными державами. Статьи Универсала свидетельствовали о стремлении Украины в будущем иметь хорошие отношения с Австро-Венгрией. В соответствии с процедурой, предусмотренной соглашением от 2 января, после аннуляции договора чешско-словацким войскам предоставлялось право свободного ухода с территории УНР. Одновременно с этим украинская сторона прекращала его материальное содержание.

Отход Чешско-Словацкого корпуса на Восток

В обстановке разгоравшейся гражданской войны в Украине первоочередной задачей чехов и словаков было соблюдение «строжайшего нейтралитета». Так, 18 января на ст. Яготин между представителями штаба 2-й Чешско-Словацкой дивизии и начальником штаба Южной группы советских войск М.А. Муравьевым был заключен договор, согласно которому признавался нейтралитет 2-й дивизии, оказавшейся на территории подконтрольной большевиками. Уже 20 января Муравьев во время разговора с командующим названной дивизии заявил, что вышеприведенный договор является бессрочным и распространяется на все чешско-словацкие части. Также согласно этому документу допускалось перемещение дивизии, которая при движении должна была нести впереди колонны красно-белое национальное знамя [10].

Однако благожелательность большевиков ставилась под сомнение отдельными представителями чешской колонии. Сотрудник Отделения ЧСНС в Москве И. Маркович сообщал о том, что правительственные круги в Москве находятся в предвкушении какого-нибудь ощутимого доказательства против чехов, чтобы использовать это как повод для «нашего уничтожения». В этой связи он предлагал обратиться в правительственные круги с разъяснением целей чешско-словацкой акции [11]. Одновременно с этим П. Макса в Киеве опубликовал обращение к «Гражданам города Киева», в котором выступил с протестом против слухов «злонамеренных провокаторов» об участии чешско-словацкого войска в междоусобной гражданской войне в Украине. Он отметил: «Если бы оправдались слухи, что всё-таки нашлось некоторое число отдельных личностей, изменивших народной дисциплине, которые будто бы сражались на одной из воюющих сторон, то ответственность за эти поступки не может возлагаться на наше революционное движение, ибо они сами неподчинением дисциплине организации исключили себя из её состава» [12].

Важными событиями, которые стали проверкой на возможность поддержания чешско-словацкими частями нейтрального положения, стали большевистское наступление в Украине в конце января 1918 г. и штурм Киева (23-26 января). В письме сотруднику ОЧСНС Б. Чермаку Я. Мишкоц писал, что в эти дни удалось сохранять везде порядок и поддерживать безопасность. Несмотря на то, что 2-я дивизия находилась на территории, подконтрольной войскам Муравьева, информация об инцидентах не поступала. Что касается 1-й дивизии, то в эти дни она переместилась в Бердичев, Козятин и Житомир (в последнем городе был организован штаб дивизии). В Киеве оставались только солдаты, служившие при штабе Чешско-Словацкого корпуса. В эти дни от председателя совета обществ киевских домовладельцев В.Д. Оргис-Рутенберга поступило предложение о несении чешско-словацкими добровольцами милиционной службы в городе с целью охранения города и его мирных жителей. Ответ ОЧСНС заключался в том, что это  пожелание могло быть осуществлено только в случае, если бы Киев и его окружающий район были признаны обеими воюющими сторонами нейтральными. Этого, однако, не могло произойти.

После захвата большевиками Киева (26 января) 28 января состоялось совещание между представителями иностранных миссий (Франции, Англии, Сербии) и ЧСНС, с одной стороны, и военачальниками советских войск М.А. Муравьевым и Ю.М. Коцюбинским, с другой, в ходе которого было заключено соглашение. Оно устанавливало, что за всеми чешско-словацкими войсками, сформированными в России и  Украине, признавался нейтралитет в отношении к внутреннеполитическим делам России и Украины с возложением на эти части караульной службы в местах их размещения [13]. Муравьев поблагодарил чехов и словаков за корректно соблюденный нейтралитет и заявил, что в будущем чешско-словацкие войска будут снабжены всеми видами довольствия при продолжении соблюдения вооруженного нейтралитета. Как отмечали участники переговоров, просьба «чехословаков» о концентрации корпуса в одном районе была встречена сочувственно.

В обстановке стремительно развивавшихся событий, углубления кризиса желание чехов покинуть поскорее территорию Украины усиливалось. Особое влияние оказывали переговоры украинских властей с немцами по вопросу заключения сепаратного мирного договора в Брест-Литовске. В этой связи 7 февраля было обнародовано заявление за подписью Т.Г. Масарика, П. Максы и Р. Медека, в котором объявлялось, что «ввиду разных сомнений, возникающих по поводу мирных переговоров в Брест-Литовске... чешско-словацкое войско по всей территории бывшего Российского государства становилось частью автономной чешско-словацкой армии во Франции» [14]. Соглашение между Военным министерством Франции и ЧСНС о принципах организации и деятельности чешско-словацкого войска в составе французской армии было заключено ещё 7 января 1918 г. [15]. Однако его обнародование откладывалось и стало особенно актуальным в условиях намечавшегося подписания сепаратного договора (9 февраля).  Таким образом, был изменен правовой статус корпуса. Как отмечает историк Б.Н. Недбайло, на территории империи появилось иностранное вооруженное формирование ещё юридически не существующего государства, входящее в состав одной из стран Антанты [16].

В таких условиях Чешско-Словацкий корпус, не встречая сопротивления властей, приступил к мероприятиям, направленным на широкий набор добровольцев на Украине. Помимо увеличения личного состава эти меры были направлены на то, чтобы задержать как можно большее количество военнопленных «чехословаков» от возвращения в Австро-Венгрию, где им «пришлось бы увеличивать ряды австро-германских войск». Также Отделение ЧСНС решило вступить в переговоры с «сибирским правительством» посредством киевского представителя относительно формирования чешско-словацких частей в Сибири из находящихся там военнопленных. Представители Отделения рассуждали, что при имеющихся там 20 тыс. чехов и словаков «можно было рассчитывать на создание довольно крупной военной единицы». В сибирские части могли поступать также добровольцы из северных губерний, связь которых с киевским центром была прервана.

В условиях изменения правового положения чешско-словацких воинских частей существовала также необходимость приступить к принятию присяги по новому образцу. В ней говорилось о признании ЧСНС верховным органом заграничного чешско-словацкого освободительного движения и обязанности придерживаться политической линии Совета и всех его распоряжений, касающихся чешско-словацкого войска. В выбранный день в каждой войсковой части были собраны офицеры и добровольцы, которые присягали в присутствии особо назначенных для этой цели представителей ОЧСНС. Соблюдая светский характер обряда, перед частями, выстроенными под знаменами, выступил сотрудник Отделения, который объяснил значение присяги. Затем по команде все присутствовавшие обнажили голову и полковой адъютант, или старший из батальонных командиров, непременно чех или словак, прочитали её текст.

Необходимо отметить, что, в отличие от украинской делегации, на переговорах в Брест-Литовске советские представители во главе с народным комиссаром по иностранным делам Л.Д. Троцким отказались признавать условия, предложенные немецкой стороной. Одновременно с этим большевики показали нежелание продолжать войну, «затеянную царем с капиталистами и в союзе с царями», и подписывать мир с «банкирами и помещиками». Так, заявление советских представителей от 28 января звучало следующим образом: «Правительство российской республики доводит до сведения правительств народов, воюющих с нами и нейтральных стран, что, отказываясь от аннексионного договора, Россия объявляет со своей стороны состояние войны с Германией, Австрией, Турцией и Болгарией прекращенным». В связи с этим предписывалось осуществить меры, направленные на демобилизацию войск на всех фронтах. Штабы армий обязывались принять меры к уводу войск с передовых позиций и сосредоточение их на линии резервов для дальнейшей отправки согласно общему демобилизационному плану перевозок вглубь России. Таким образом, реализовалась формула Троцкого – «ни мира, ни войны, армию распустить».

Как видим, в условиях, когда русская армия слабела и становилась полностью недееспособной на фронте, чешско-словацкие части наоборот набирали силу, расширялись и становились единственно действующей боевой единицей на территории России. Это подтвердилось, когда 17 февраля немецко-австрийские войска начали наступление вдоль всей линии фронта,  и только Чешско-словацкий корпус сражался против агрессоров. Несмотря на численное и материальное превосходство немцев, необходимость постоянного отступления и маневрирования, чешско-словацким частям удалось дать им отпор (бои под Киевом, сражение у Бахмача (7-14 марта)) и избежать окружения, возможность которого несколько раз становилась реальной.

В подобных обстоятельствах исключительной возможностью выживания для чешско-словацкого войска была его незамедлительная транспортировка на западный фронт. 16 февраля советское правительство сообщило, что не имеет возражений против отправки корпуса во Францию, а также против их финансирования французскими властями.

Как уже было отмечено ранее, рассматривались разные пути переброски корпуса. Все зависело от возможностей перевозки по архангельской или мурманской  дорогам, путь через Сибирь изначально из-за своей дороговизны был исключен [17]. Но позже ситуация изменилась: дорога на Мурманск была заблокирована, а порт Архангельска замерз до мая. Оставался единственный путь – через Владивосток [18]

Т.Г. Масарик приводил следующие доводы: «…сибирский путь был самый верный: в Архангельске зимой море замерзало, а Мурманск и дорога к нему были небезопасны… транспорты, а особенно транспорты регулярные и длительные, находились бы в опасности вследствие немецких подводных лодок; сухим путем ехать мы не могли, этому мешали австрийцы и немцы, которые оккупировали западную часть России. Оставалась лишь Сибирь еще и потому, что железные дороги там действовали лучше, чем в центре России; всякие сумасбродные планы (Кавказ, Азия) нельзя было принимать всерьез» [19].

18 февраля 1918 г. Масарик официально заявил членам ОЧСНС, что вопрос об отправке корпуса решен окончательно – был избран путь через всю Сибирь к Владивостоку [20].

Для транспортировки чешско-словацких войск была организована специальная комиссия, которая разрабатывала план ухода частей с территории Украины. 27 февраля были приняты директивы, которые определили контуры операции. Прежде всего, указывалось на ее исключительный военный характер. Эшелонами могли воспользоваться только военнослужащие. Путь движения начинался на железнодорожной станции Бахмач и пролегал через следующие города – Пирятин, Курск, Воронеж, Тамбов, Тула, Пенза, Самара, Уфа, Челябинск, Курган, Омск, Иркутск, Владивосток. В каждый из городов были направлены эмиссары, перед которыми ставилась цель добиваться прохода эшелонов, контактировать с местными властями; подбирать подходящих военнопленных и добровольцев, возвращавшихся из отпуска; обеспечивать продуктовое снабжение корпуса. Остановки предполагалось делать в населенных пунктах, где находились влиятельные земляческие организации и где располагались значительные контингенты чешских и словацких военнопленных. В начале пути остановочных пунктов было больше, поскольку транспортная инфраструктура Центральной России была нарушена, и требовалось больше времени для преодоления расстояний между городами. Сначала предполагалось покрывать 200 верст в день, а затем увеличить до 350. Согласно плану, чешско-словацкий корпус можно было эвакуировать из Украины в течение 14 дней при условии отправки ежедневно 6 эшелонов [21].

Подписание советскими властями сепаратного мирного договора с Германией, которое состоялось в Брест-Литовске 3 марта 1918 г., повлекло за собой резкое изменение политической ситуации. По мнению чешского политического деятеля Р. Гайды, этот мир «был со стороны русских предательством революционной войны против Австрии». В соглашении было указано, что теперь Чешско-Словацкий корпус не мог использоваться на полях сражений. Таким образом, немцы вывели из российской армии одну из наиболее боеспособных единиц. Но они также не были заинтересованы, чтобы корпус принял участие в еще не окончившейся Первой мировой войне на стороне Франции. По мнению Недбайло, в связи с этим немецкая дипломатия оказывала давление, чтобы любыми способами удержать корпус в России, причем подальше от фронта [22].

Это обстоятельство ускорило процесс переброски чешско-словацких войск из Украины, которую они окончательно покинули 13 марта. В заявлении, приуроченном к переходу всего чешско-словацкого контингента на территорию России, представители ОЧСНС говорили о том, что, несмотря на то, что они движутся на запад, они готовы в будущем вновь присоединиться к борцам, «защищающим свободу русского народа», в случае возобновления организованного сопротивления центральным империям. Одновременно с этим чехи, как «честные солдаты», указывали на невозможность немедленной сдачи оружия, соглашаясь сделать это на границе российской республики. Они объясняли это тем, что при движении по России Чешско-Словацкий корпус мог встретить сопротивление германских и австрийских пленных. Они приводили в пример демобилизованных русских солдат, которым было разрешено оставить оружие с собой [23]. Вопрос снабжения «чехословаков» решался на основании «реквизиционного права», предполагавшем материальное возмещение изъятых у собственника запасов в ходе продвижения эшелона по России. Уплата гарантировалась от имени чешско-словацкого народа в лице ЧСНС и Французской республики. Всякое злоупотребление было строго запрещено и каралось военно-полевым судом.

С одной стороны, чехи и словаки уже давно стремились на фронт, чтобы разгромить ненавистных немцев. И вот тогда, когда им представилась такая возможность, они предпочли отступление. Мнение исследователей, утверждавших, что корпус «берегли для других сражений» [24] (в качестве интервентов), не имеет серьезных доказательств. Так, если взглянуть на этот вопрос с другой стороны, станет очевидно, что своим дальнейшим участием в боях чехи и словаки нарушили бы целый ряд договоренностей: условия Брест-Литовского перемирия (корпус уже не являлся воинской единицей), принцип «невмешательства» во внутреннюю политику России, возможность взаимодействия в сражениях с красными (на что отрицательно реагировали и ОЧСНС,  и страны Антанты).

Возникновение противоречий между «чехословаками» и большевистской властью

Однако перемещение на территорию России не привело к незамедлительному началу движения эшелонов в сторону Владивостока. Так, 20 марта «на местах» была получена телеграмма, в которой содержался приказ задержать эшелоны, разоружить их, ограничить отпуск провианта и фуража и не допустить телеграфного сообщения его представителей с ОЧСНС. Этот приказ противоречил ранее озвученной позиции председателя Совнаркома В.И. Ленина о том, что «к отъезду чешско-словацкого корпуса он препятствий не встречал» [25].

Начались переговоры с представителями советской власти об условиях их транспортировки, которые 26 марта увенчались заключением соглашения. Совет народных комиссаров считал желание Чешско-Словацкого корпуса «справедливым и вполне приемлемым». Делался акцент на том, что «чехословаки продвигаются не как боевые единицы, а как группа свободных граждан, берущих с собой известное количество оружия для своей защиты от покушений со стороны контрреволюционеров». Обязательным условием было разоружение корпуса: военнослужащие могли оставить только по 100 винтовок и 1 пулемету на эшелон (примерно на 1000 человек). Для приема оружия была образована смешанная комиссия на паритетных началах, которая должна была выдавать каждому эшелону, передавшему лишнее оружие, удостоверение. Председателю Пензенского губернского совета Кураеву было поручено назначить новых надежных комиссаров для сопровождения корпуса во Владивосток, для того чтобы они охраняли целостность «чехословаков как организованного целого».

27 марта состоялась встреча между генеральным секретарем ОЧСНС Й. Клецандой и Л.Д. Троцким, сменившим к тому времени должность наркома по иностранным делам РСФСР на пост наркома по военным делам. В ходе неё обсуждались насущные проблемы, связанные с пребыванием корпуса в России. Как отмечает Клецанда, Троцкий произвел странное впечатление – «с одной стороны, он пытался обыграть меня в разговоре, с другой же, старался не показать страх перед корпусом, связывая с ним определенные надежды». Что касается соглашения от 26 марта, то Троцкий проявил скрытое удивление, узнав их итоги. Он возразил, что «чехословаки» не могли ехать вооруженными по стране, поскольку их правовое положение – подданных иностранного государства, с которым заключен мирный договор – не позволяло находиться в таком состоянии в России. Он также делал предупреждение, что в дальнейшем местные Советы могут поставить ультиматум центральному правительству, не согласившись с их решением, и начать самостоятельно разоружать чешско-словацкие части или разбирать железную дорогу. В таком случае Клецанда предложил вариант разоружения в европейской части России, с последующим вооружением в Сибири. На это Троцкий категорично ответил, что у Советского правительства нет намерений выдавать оружие «чехословакам» в дальнейшем после его изъятия. Однако он предложил сложить его в вагоны, которые следовали бы за корпусом вплоть до Владивостока.

Также в ходе разговора поднимался вопрос о возможности сохранения в России чешско-словацких войск на случай возобновления борьбы против Центральных держав. По словам Клецанды, Омск подходил в качестве организационного центра, где могли быть размещены около 10 тыс. военнослужащих. Их численность, благодаря притоку добровольцев, могла увеличиться до 25 тыс. В свою очередь, Троцкий отметил, что, прежде всего, необходимо решить вопрос с «национальной принадлежностью» планируемого воинского контингента. Он выражал опасения по поводу его благонадежности и международных последствий и отмечал необходимость его включения в состав «русской» армии. На это Клецанда ответил, что армия является самостоятельной и пытался убедить Троцкого в том, что «чехословаки» всегда выступали в качестве верных защитников России, добавив о их нежелании покидать Россию в столь критическую ситуацию». В этой связи он выразил недовольство из-за проводимой советскими специалистами агитации, направленной на привлечение чешских и словацких солдат в формируемую красную Чешскую бригаду. Он отметил, что ее основой была советская программа и не соответствовала интересам чешско-словацкой акции.

3 апреля едва начавшееся передвижение чешско-словацких войск было остановлено в Самаре и Уфе, где им было предъявлено требование о полном разоружении. При этом самарский чрезвычайный комиссар Ермолаев ссылался на распоряжение наркома Троцкого, переданное ему неким Вознесенским. Тем самым оказалось нарушенным обещание Совнаркома охранять целостность «чехословаков» как организованного целого. С разрешения советских властей к чешско-словацким частям направились агитаторы, распространявшие газету Прукопник (Průkopník), издаваемую на средства советских властей в Москве. По мнению чехов, ее сотрудники преследовали цель внести раскол в ряды войска.

П. Макса подобный поступок рассматривал как «нарушение нейтралитета по отношению к корпусу», в результате которого были нарушены условия успешного продвижения во Владивосток. Он пророчески отмечал, что продвижение при таких обстоятельствах, когда после короткого (одни сутки) движения наступает продолжительная остановка с новыми переговорами и условиями, немыслимо как по соображениям экономическим, так и психологическим. Он писал: «Наш солдат не выдерживает такого неопределенного положения. Вследствие этого могли произойти такие события, которые были бы нежелательны Cовнаркому и противоречили нашим дружественным намерениям. Массе трудно объяснить такого рода препятствия. Она воспринимает это как акт недоверия со стороны враждебных к себе ответственных властей» [26]. В действительности налицо оказалась несогласованность действий между правительством и властью на местах.

5 апреля представители ОЧСНС приняли постановление, согласно которому приостанавливалась передача оружия до окончательного выяснения вопроса о дальнейшем передвижении, и было решено обратиться к Совнаркому с требованием о предоставлении чешско-словацкому корпусу гарантий, которые обеспечили бы дальнейшее продвижение. Также в это время начали появляться тревожные слухи о том, что «чехословаки» будут задержаны в Центральной России вплоть до «ликвидации дальневосточной авантюры Г.М. Семенова» - вооруженного выступления казачьего атамана против большевиков на Дальнем Востоке и Забайкалье.

Разработанный ОЧСНС план по транспортировке чехов и словаков трещал по швам. Надежда Клецанды завершить отправку корпуса в начале июля из Владивостока уже казалась нереальной. Помимо прочего во многом вина ложилась на большевистское правительство, которое также могло предугадать возникновение трудностей со снабжением и предоставлением необходимого количества составов.

Между тем, через несколько дней после постановления ОЧСНС Совнарком разрешил пропускать во Владивосток по два чешско-словацких эшелона в сутки. В скором времени их число было доведено до четырех [27]. Можно с уверенностью говорить, что на скорость отправки очередного эшелона оказывала  влияние готовность «чехословаков» делиться запасами остававшегося у них оружия. Во-первых, в нем отчаянно нуждалась советская власть. Во-вторых, она боялась, что чехи и словаки могут направить его против Советов. Несомненно, мысли солдат и офицеров были сосредоточены исключительно на скорейшей эвакуации корпуса во Францию. Но не стоит думать, что они разделяли мнение их руководства относительно сдачи оружия. Многие из них протестовали, значительное количество оружия утаивали [28].

К началу мая первые 12 эшелонов уже прибыли во Владивосток. Тогда же часть поездов была уже далеко за Иркутском, близ Верхнеудинска, а последние - еще у Ртищева, западнее Пензы. Чешско-словацкий корпус был растянут на громадном расстоянии приблизительно в 7000 км. В этот момент, внезапно советская власть остановила продвижение составов и предложила ОЧСНС отправить их северным путем на Архангельск и Мурманск. Несомненно, чехи и словаки отнеслись к новому проекту советской власти крайне отрицательно. Чтобы разрешить этот вопрос, ОЧСНС направило в Москву своих делегатов. П. Макса и Б. Чермак предложили советскому правительству следующий план: во Владивосток отправить те поезда, которые в то время находились восточнее Омска, а на север – те, которые находятся западнее от него [29].

«Челябинский инцидент» и начало участия Чешско-Словацкого корпуса в Гражданской войне

14 мая 1918 г. произошел так называемый «Челябинский инцидент». Из направлявшегося в Омск эшелона с беженцами и австро-венгерскими военнопленными в чехов, которые работали на платформе, была брошена чугунная ножка от печки. Она попала в голову рядового Ф. Духачека. Из-за тяжелого ранения он упал и потерял сознание. Чешско-словацкие солдаты сразу же остановили поезд, выявили виновного и расправились с ним, еще девятерых человек сильно избили и ранили. 17 мая созданная Челябинским Советом комиссия, в состав которой входили и венгры, вызвала десять чешских солдат в качестве свидетелей происшествия. Затем они были задержаны для проведения следствия и выяснения всех обстоятельств [30].

После этого в совет была отправлена чешско-словацкая депутация с требованием освобождения арестованных братьев по оружию. В противном случае их предполагалось освободить силой. Когда эта депутация в указанный срок не возвратилась (Челябинский совет тоже хотел ее арестовать), то в шесть часов вечера по приказу подполковника Войцеховского город в результате стремительной атаки был занят. Арестованные чехи и словаки были освобождены. Большая часть комиссаров разбежалась, остальные были взяты в плен.

На следующий день после Челябинского инцидента большевики предложили провести переговоры. Они доказывали, что общие враги (т.е. контрреволюционеры), используя различные провокации, хотят поссорить братские народы. Все препятствия, по их мнению, возникали вследствие технических затруднений и саботажа интеллигенции. Была обещана скорейшая отправка чехов и словаков во Владивосток.

Сразу после ухода большевиков на суд общественности была представлена перехваченная телеграмма Челябинского совета Екатеринбургскому и Тюменскому советам. В ней содержалась просьба о помощи в подавлении «чехословацкого восстания» и говорилось о том, что местных сил недостаточно, т.к. «чехословаки» хорошо организованы, исполняют приказы своего начальства, бдительно несут охрану». Безусловно, взаимное недоверие только возрастало.

Тем временем известия о челябинских событиях поступили в Москву. Сразу же были задержаны до выяснения всех обстоятельств инцидента делегированные туда члены ОЧСНС П. Макса и Б. Чермак. Под давлением советского правительства они подписали приказ, согласно которому солдаты и офицеры корпуса должны были сдать все имевшееся у них оружие «безо всякого исключения официальным представителям местных Советов» [31].

П. Макса и Б. Чермак представляли группировку «умеренных», готовых пойти на компромисс [32]. Это предопределило последующие события: «чехословаки» в Челябинске приняли решение о лишении ОЧСНС права руководить передвижением армии, было решено не сдавать оружия и придерживаться утвержденного ранее маршрута эвакуации.

В качестве нового центрального органа управления был создан Временный Исполнительный Комитет под председательством доктора Б. Павлу. В его составе были четыре прежних члена ОЧСНС, четыре рядовых солдата и три командира полков: поручик С. Чечек, подполковник С.Н. Войцеховский и Р. Гайда. Последние три офицера составили Военную коллегию, в обязанности которой входила разработка плана действий в случае вооруженного противостояния с большевиками [33]. В итоге длительного обсуждения окончательное решение о дальнейших действиях так и не было принято. Однако всем было ясно, что сражений избежать не удастся и что поезда, находившиеся в Сибири, не должны продвигаться на восток до тех пор, пока остальные поезда, находящиеся между Челябинском и Ртищевом, не минуют опасную полосу и не будут за Уралом.

В мае 1918 г. приблизительная численность Чешско-Словацкого корпуса составляла 50-55 тыс. человек. Они подразделялись на четыре войсковые группы. Первая, Пензенская, группа насчитывала около 8 тыс. человек. Ее возглавил С. Чечек. Войсковые части второй группы (примерно 8,8 тыс. чел.) располагались вокруг Челябинска и подчинялись С.Н. Войцеховскому. Сибирская группа войск включала в себя 11 тыс. и подразделялась на 3 подгруппы: Новониколаевскую, Мариинскую и Нижнеудинскую. Последняя группа под руководством М.К. Дитерихса была самой крупной – 14 тыс. солдат и офицеров. На тот момент они уже достигли Владивостока.

В 20-х числах мая обстановка накалилась до предела. Решительные меры предпринимались не только военным начальством корпуса, но и представителями советской власти. 23 мая 1918 г. из Народного комиссариата по военным делам в Пензенский губернский Совет депутатов пришло распоряжение «немедленно принять срочные меры к задержке, разоружению и расформированию всех эшелонов и частей Чехословацкого корпуса, как остатка старой регулярной армии» [34]. Во время переговоров по прямому проводу с председателем Пензенского губисполкома Л.Д. Троцкий на заявление, что «чехословаки» уклоняются от разоружения, ответил: «Военные приказы отдаются не для обсуждения, а для исполнения. Я предам военному суду всех представителей военного комиссариата, которые будут трусливо уклоняться от исполнения» [35].

25 мая была перехвачена новая телеграмма Л.Д. Троцкого, основная мысль которой заключалась в следующем: «Всем Совдепам по ж/д от Пензы до Омска. Все Советы под страхом ответственности обязаны немедленно разоружить чехословаков. Каждый чехословак, который будет найден вооруженным по линии железной дороги, должен быть расстрелян на месте, каждый эшелон, в котором окажется хоть один вооруженный, должен быть выгружен из вагонов и отправлен в лагерь для военнопленных. Местные военные комиссары обязуются немедленно выполнить этот приказ, всякое промедление которого равносильно бесчестной измене и обрушит на виновного суровую кару…» [36]   

После получения такой телеграммы перед руководителями чешско-словацкого движения встал выбор: ждать, когда нападут на чехов и защищаться, или самим ввязаться в сражение. Существовали разные позиции. Например, Р. Гайда, Чечек были сторонниками превентивного удара. В свою очередь командующий Чешско-Словацким корпусом В.Н. Шокоров приказывал ни в коем случае не выступать против большевиков с оружием в руках. В случае отказа выполнить требование им грозил полевой суд [37]. Тем не менее, вопреки приказу,  сторонников выступления оказалось больше.

Ночью 26 мая «чехословаки» захватили Новониколаевск. Успехи других групп чехословацких войск также были впечатляющими. Еще 25 мая части Э. Кадлеца заняли Мариинск, части Войцеховского в ночь на 27 мая вторично захватили Челябинск, 29 мая Чечек завладел Пензой, тогда же Ушаковым были взяты Канск и Нижнеудинск [38].             

К 3 июня 1918 г. частям Чешско-Словацкого корпуса удалось захватить Пензу, Самару, Челябинск, Курган, Петропавловск и территории до станции Исилькуль перед Омском. «Чехословаки», удерживающие эти города, были вынуждены отразить наступление сильных корпусов советских войск из Екатеринбурга. Группа, сражавшаяся к востоку от Омска, с боем заняла Новониколаевск, Мариинск. При этом красногвардейцы были разбиты на голову. Они бежали почти 100 верст от этой группы, сдали Томск, где оставили много оружия и артиллерии.

Как правило, чехи достаточно легко и быстро овладевали властью в городах. В этом им помогала внезапность, организованность и очень слабое сопротивление местных сил. Только под Пензой отряды Чечека понесли очень большие потери, в последующих боях победы были уже не такими кровавыми [39].  

Ситуация вышла из-под контроля Советов, и осознание этого пришло очень быстро: «Необходимо в экстренном порядке направлять сюда (в Челябинский уезд) со всех концов страны большие боевые силы всех родов оружия, со значительными боевыми придатками при опытных военных руководителях. Чешско-словацкое восстание принимает грозные размеры… Малейшее промедление приведет к гибели Советской республики» [40].

13 июня в целях общей организации и руководства операциями, направленными на борьбу с мятежными чехами и словаками, был создан Реввоенсовет [41]. Советы осознали, что необходимо мобилизовать все силы, чтобы остановить сметающий все в пути на восток Чешско-Словацкий корпус.

С самого начала в центре стали преобладать суждения о том, что мятеж направлен против советской власти. Аргументами послужили предварительная планомерная подготовка выступления и одновременные действия в Поволжье, Сибири и на Урале. Не без причин высказывались предположения об англо-французской «ориентации» корпуса [42]. Однако ОЧСНС по-прежнему уверяло и Россию, и союзников, что чехи далеки от каких-либо оккупационных идей, их единственная цель – борьба против Германии и Австро-Венгрии за политическую самостоятельность и независимость.

Одновременно с этим необходимо указать на то, что в начале выступления «чехословаков» организации зарождавшегося Белого движения были еще слишком слабы и не имели четкой структуры. Один из активистов антибольшевистского подполья вспоминал: «Чем бы все это кончилось, если бы не выступление чехословаков, трудно сказать. Вернее всего, что тайные военные организации или прекратили свое существование, или, подняв знамя восстания, были бы разгромлены. Но героическое выступление чехословаков на время склонило весы на сторону антибольшевистских сил».

Хотелось бы сказать, что распространенный в литературе термин «мятеж белочехов» не отражает реального положения дел. Только начавшие формироваться группы белогвардейцев примкнули к восстанию, но ни в коем случае не были его движущей силой. Был ли это мятеж в принципе? Можно предположить, что при лучшей координации действий между советским правительством и местными совдепами выступления чехословаков можно было избежать. И здесь большую роль сыграла Военная коллегия в лице Гайды, Войцеховского и Чечека. Как известно, без организации и умелого руководства стихийное недовольство редко перерастает в вооруженное сопротивление.

Роль Антанты в мятеже сильно преувеличена. Безусловно, союзники во многом его спровоцировали. Но активного участия в эскалации этого конфликта они не принимали и пока наблюдали ситуацию «со стороны». В этом контексте больше актуальна высадка японского десанта в апреле 1918 г., которая вызвала замешательство в советском правительстве, и ряд не всегда обдуманных действий по отношению к Чешско-Словацкому корпусу.  

Для корпуса настали непростые времена, но его командование не собиралось действовать автономно. Поскольку с правовой точки зрения эта воинская часть был подразделением французской армии, чехи и словаки не преминули воспользоваться возможностью попросить помощи у союзников. Главным, в чем они нуждались, было оружие (винтовки, ручные гранаты и т.д.). Не хватало и различных медицинских средств. Предполагалось, что первые поставки будут осуществлены через Японию. Интересно, что в этот момент об эвакуации упоминали только мимоходом, добавляя, что из-за проблем с транспортом войско останется в России и постарается принести как можно больше пользы как ей, так и союзникам.

Чем чехи и словаки аргументировали свое желание задержаться в России? Многие доказывали, что большевизм тесно соединился для защиты своей мощи с немцами и венграми, давними врагами чехов и словаков. Также союзники пообещали поддержку с их стороны при решении вопроса о самостоятельности Чехословакии во время заключения мирного договора.             

Вооруженное выступление Чешско-Словацкого корпуса охватило большие территории, но это были лишь отдельные очаги. Для дальнейшего успешного продвижения на восток группам «чехословаков» необходимо было объединиться.

Как уже упоминалось ранее, самая крупная Владивостокская группа войск, насчитывавшая 14 тыс. человек, первоначально не приняла участие в вооруженном выступлении «чехословаков». Ей несколько раз посылались различными способами приказы о захвате Владивостока и продвижении с боями навстречу Сибирской группе. На нее возлагались самые большие надежды, тем более  что было известно, что на Дальнем Востоке уже продолжительное время воевали с большевиками атаман Семенов и генерал Хорват. Однако изначально ее руководители не проявляли заинтересованности в участии в военных действиях. 16 июня 1918 г. руководители группы во главе с доктором Гирсой и генералом Дитерихсом отправили Р. Гайде телеграмму: «Вновь настойчиво напоминаем, что единственной нашей целью является возможно скорее отправиться на французский фронт, поэтому надлежит соблюдать полнейший нейтралитет в русских делах. Старайтесь договориться с местными советами на мало-мальски приемлемых для нас условиях» [43].

Только 26 июня Владивостокская группа отказалась от пассивного наблюдения за происходящим и включилась в общее выступление. Это привело к тому, что советские части, т.н. группа войск «Центросибирь», вынуждены были отступать на обоих направлениях, ощущая наступление как с востока, так и с запада. Они оставили Иркутск и временно обосновались в Верхнеудинске (Улан-Удэ). 11 июля «чехословаки» вошли в Иркутск. Тогда же был создан Восточный фронт (штаб в Иркутске) из объединенных русских и чешских войск, которые вели военные действия в этом районе. За неполный месяц боев чешско-словацкие силы продвинулись на 600 км на восток [44].

26 августа войска заняли Читу. Таким образом, можно констатировать, что за столь короткий промежуток времени удалось проложить путь Чешско-Словацкому корпусу во Владивосток и очистить Транссибирскую магистраль от красногвардейцев. Произошло объединение чешско-словацких сил, расположенных в Сибири и на Дальнем Востоке.

К осени 1918 г. основные части Чешско-Словацкого корпуса из Восточной Сибири были переброшены на запад, где боевые действия были в полном разгаре и чувствовался надлом в рядах антибольшевистских сил, связанный с усилением к тому времени боевого потенциала Красной Армии. Более того, над «чехословаками» стали довлеть планы держав Антанты относительно их использования внутри России, а именно, создание единого антигерманского фронта по линии Архангельск-Средняя Волга. Можно констатировать, что к этому времени «чехословаки» уже не имели превосходства в стратегическом планировании над красными, наоборот, их план страдал непродуманностью и строился в угоду интересам союзников, без учета реально складывающейся обстановки и имеющихся сил и средств. Заблуждениям способствовала и эйфория от первых довольно значительных успехов, а также иллюзорные представления о всеобщей народной поддержке белого дела и «революционной демократии» [45].

К октябрю 1918 г. Красная Армия, созданная Л.Д. Троцким, стала по-настоящему мощной силой. Это были уже не беспомощные отряды, о которых писал командующий фронта И.И. Вацетис в докладной записке от 9 августа 1918 г. Высшему военному совету о положении в районе Казани: «Бои за Казань обнаружили совершенную не боеспособность рабочих дружин, организация которых существовала лишь на бумаге. Рабочие не умели ни стрелять, ни наступать, даже не умели строить баррикады. Войска оказались крайне недисциплинированными» [46].

К тому же сильно изменились настроения солдат и офицеров Чешско-Словацкого корпуса, они больше не хотели зря проливать свою кровь. Во-первых, они искренне не понимали, почему они должны возвращаться на Урал, когда уже почти добрались до Владивостока. Во-вторых, пришли известия об освобождении их родины, возникновении самостоятельного государства Чехословакия, куда всей душой стремились чехи и словаки. В итоге, баланс сил сместился в сторону красных, инициатива была в их руках.

Стремительное развитие событий в России, которая находилась на краю гибели и боролась за своё  существование, проходило на фоне появления новых государств в Центральной Европе. Их образование не в последнюю очередь было заслугой российского государства, которое с первых дней Первой мировой войны, преследуя прагматичные выгоды использования национальных чувств чехов и словаков, старалось подорвать внутриполитическую стабильность империи Габсбургов. Однако две революции, несмотря на кардинальное изменение политического курса новых российских правительств – сначала Временного правительства, затем большевистского Совнаркома, по-разному воспринимавших чешско-словацкое национальное движение, - не смогли вытеснить важность российского фактора. Это обосновывалось нахождением на территории государства значительного воинского контингента, который рассматривался в качестве основы будущего государства чехов и словаков. В условии обострения внутренних партийных споров взгляды противоборствующих сторон стали обращаться на Чешско-Словацкий корпус, который на тот момент был единственным дееспособным воинским контингентом на территории бывшей империи. С самого начала политическим манифестом «чехословаков» было строгое соблюдение нейтралитета и желание поскорее покинуть Россию для возобновления борьбы с Центральными державами на полях западного фронта. Окончательно данное решение было принято после того как были исчерпаны варианты продолжения борьбы  в  Украине.

Что касается темы участия корпуса в Гражданской войне, то она многогранна и дискуссионна. Определенно можно считать мятеж Чешско-словацкого корпуса «отправной точкой» Гражданской войны, так как именно с этого времени началась активная фаза борьбы с советской властью, сформировались два противоборствующих лагеря, начались вооруженные столкновения между ними. Если говорить о роли советской власти в начале мятежа, то, несомненно, она сама ускорила ход событий по негативному для нее сценарию. Однако полностью возлагать вину на большевиков тоже неверно. Незнание реальной обстановки в регионах, отсутствие помощи (и людьми, и оружием), а главное, противоречивые приказы в быстро меняющихся обстоятельствах привели к возникновению стихийного протеста офицеров и солдат Чешско-Словацкого корпуса.

В вопросе использования корпуса странами Антанты в 1918 г. можно с полной уверенностью говорить о том, что они рассматривали его в качестве «пятой колонны в тылу врага». Однако даже во время эскалации конфликта с советской властью и мятежа у союзников еще не было четкого плана использования чехов и словаков против большевиков. Было заметно сомнение и неуверенность, союзные страны не могли скоординировать свои планы и действия.

Решительные атаки и смелые действия чешско-словацких частей обеспечили успех и довольно высокую скорость продвижения корпуса по территории России. Взаимодействие с только формирующимися частями белогвардейцев было минимальным, что не позволяет говорить о выступлении чехов и словаков на стороне Белого движения. Антибольшевистское подполье еще только набирало силу. Контакты между ним и корпусом, как показывают источники, были, но на ранних этапах они не играли важной роли.

Несомненна роль чешско-словацкого движения в России, благодаря которому была продемонстрирована жизнеспособность идеи чехословацкого государства и показано стремление ее будущих граждан бороться за его существование не только словом, но и делом.


[1] Там же. С. 877-881.

[2] Там же. С. 869.

[3] Там же. С. 870.

[4] Vojenský ústřední archiv (VUA). K. 7.

[5] Прайсман Л. Третий путь в Гражданской войне. Демократическая революция 1918 года на Волге. СПб., 2015. С. 29.

[6] VUA. K. 7. Выписка из протокола президиальной комиссии Отделения ЧСНС от 3-го января 1918 г.

[7] Ввиду желательности поднять боеспособность частей ставилась задача укомплектования и снабжения корпуса «снаряжением и санитарными потребностями».

[8] VUA. K. 7.

[9] Ibid.

[10] Ibid. čj 3771.

[11] Ibid.

[12] Ibid. «Гражданам города Киева», 21 января 1918 г.

[13] Ibid. K. 6. Приказ войскам чешско-словацкого корпуса № 12. Киев.

[14] Ibid. K. 7.

[15] Согласно основным положениям этого соглашения, чешско-словацкое войско в военном отношении подчинялось высшему французскому командованию, в политическом – руководству ЧСНС; официальные документы следовало написать на национальном и французском языках, а командование должно было осуществляться на национальном языке; военные подразделения формировались по образцу французской армии; чешско-словацкие войска подчинялись французским законам и военным предписаниям, как в техническом отношении, так и в отношении дисциплины, внутренней службы и военного правосудия. При этом присягать они должны были чешско-словацкому народу.

[16] Недбайло Б.Н. Чехословацкий корпус в России (1914-1920 гг.). М., 2004. Дис. на соискание степени канд. ист. наук. С. 46.

[17] Чешско-Словацкий (Чехословацкий) корпус... С. 878.

[18] Клеванский А.Х. Чехословацкие интернационалисты и проданный корпус. Чехословацкие политические организации и воинские формирования в России. 1914-1921 гг. М., 1965. С. 153.

[19] Масарик Т.Г. Мировая революция. Прага, 1926-1927. С. 221.

[20] Белое движение: исторические портреты. М., 2012. С. 651.

[21] VUA. K. 7. Записка о 2-й встрече Комиссии о разработке проекта о переходе нашего войска во Францию, 27 февраля 1918.

[22] Недбайло Б.Н. Указ. соч. С. 71.

[23] VUA. K. 8. čj. 4651 О современном положении чешско-словацкой революционной армии. Около 18 марта.

[24] Голуб П.А. Мятеж, взорвавший Россию. М., 2003. С. 46.

[25] VUA. K. 8. čj. 4974.

[26] VUA. K. 8. čj. 4973.  П. Макса. Председателю пензенского губернского совета Кураеву. 5 апреля 1918 г. 

[27] Прайсман Л. Указ. соч. С. 37.

[28] Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений.
Т. 1. Ноябрь 1917 г. - август 1922 г. М., 1973. С. 62.

[29] Белое движение… С. 654.

[30] Клеванский А. Х. Указ. соч. С. 201-202; Белое движение. С. 655.

[31] Там же. С. 203.

[32] Белое движение… С. 656.

[33] Там же.

[34] Чехословацкий корпус в Поволжье. 1918-1920 годы. Документы и материалы. Саратов, 2014. С. 45.

[35] Там же. С. 47.

[36] Белое движение… С. 657.

[37] Fic V.M. Československé legie v Rusku a boj za vznik Československa 1914-1918. II. díl. Brno, 2007. S. 348.

[38] Там же. С. 657-658, 661.

[39] Прайсман Л.Г. Указ. соч. С. 54.

[40] Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений… С. 104.

[41] Там же. С. 91.

[42] Там же. С. 58-59.

[43] Белое движение… С. 1029-1030.

[44] Klimek. A., Hofman P. Vítěz, který prohral, generál Radola Gajda. Praha – Litomyšl, 1995. S. 31.

[45] Недбайло Указ. соч. С. 105.

[46] Чехословацкий корпус в Поволжье… С. 99.

Print version
EMAIL
previous 1918: «ОСЕНЬ НАРОДОВ» И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ |
Ярослав Шимов
SON ICLAS
Документальный фильм (Азербайджан 2018)
|
Рафик Исмаилов
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.