ISSUE 1-2008
INTERVIEW
Jakub Kulhanek
STUDIES
Павел Витек Petr Vagner
RUSSIA AND NORTH CAUCASUS
Мацей Фалковски
OUR ANALYSES
Отар Довженко
REVIEW
Ярослав Шимов
APROPOS
Лубош Веселы


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
OUR ANALYSES
УКРАИНА: ПОРА ЗАМЕТИТЬ ПЕРЕМЕНЫ
By Отар Довженко | журналист, Украина | Issue 1, 2008

         Миру знакомы две картины украинской действительности. Первая – немного идеализированная, с остатками былого восторга от ярчайшей страницы истории нашей страны – мирной «Оранжевой революции» 2004 года, но уже приправленная разочарованием от потерянного времени и неиспользованных возможностей. Вторая, доходящая до мира посредством российских средств массовой информации, мрачна и гротескна: бедное, нестабильное государство, раздираемое внутренними противоречиями и антагонизмом двух частей собственного народа, возглавляемое бессильными популистами. На самом же деле, несмотря на все экономические затруднения и политические перипетии, Украина переживает один из наиболее ровных периодов в своей истории. Ей удалось достичь стабильности на макроуровне, когда даже самые драматичные перемены не несут угрозы для ее государственности, и для сохранения уверенности в завтрашнем дне народу не нужна «сильная рука» и тоталитарная идеология.  

О том, что Украина состоялась как государство, много говорили в 90-е годы: сначала после первых мирных перевыборов, потом – после принятия Конституции, введения национальной валюты, подписания «Большого» договора о дружбе и сотрудничестве с Россией и так далее. Желающих оспорить это утверждение всегда находилось немало; они указывали на политическую, экономическую (особенно – сырьевую, энергетическую), культурную и социально-психологическую несамодостаточность Украины. Однако время идет, и критикам идеи украинской самостоятельности все труднее закрывать глаза на факт существования государства, пусть во многом зависимого от бывшей метрополии, однако отличного от нее и во многом более взрослого.
        
Чего действительно не хватает Украине, так это единого, целостного (насколько такое вообще возможно) видения основы, содержания, признаков и целей своей государственности. Огромные социокультурные пласты населения, как будто находящиеся в разной пространственно-временной реальности, видят ее то абсолютно ничем не связанной с Россией, - кроме, разве что, кровных обид, - то неотъемлемой частью некоего «общерусского» пространства, несправедливо и, разумеется, временно оторванной от материнского корня.  В последнем убеждении часть украинского народа горячо поддерживают представители практически всех политических течений России, кроме, разве что, неофашистов и крайних либералов. Известное изречение украинского писателя и государственного деятеля Владимира Винниченко о том, что российская демократия кончается на украинском вопросе, оказывается более буквальным, чем казалось ранее: даже великие российские умы, казалось бы, готовые пожертвовать жизнью за человеческое право на свободу, аллергически реагируют на самоопределение украинцев. Недавно отличился великий советско-русский диссидент Александр Солженицын со своей статьей «Поссорить родные народы??» (российская газета «Известия», http://www.izvestia.ru/opinions/article3114723/ ),  в которой он отреагировал на обращение Украины к парламентам стран мира с просьбой признать Голодомор 1932-33 годов геноцидом украинского народа. То, что человек, чье мнение было для множества советских инакомыслящих эталоном справедливости, сегодня истово вторит идеологемам Кремля, - впрочем, нечто подобное произошло с сотнями былых авторитетов, диссидентов, культурных хулиганов, рокеров и поэтов, - свидетельствует о недостижимости для России какой-либо терпимости к украинскому самоопределению.
        
Стоит ли двум (и более) народам с общим языком, культурой и историей объединяться в единую нацию? История отвечает и «да», и «нет» в зависимости от того, является ли общность объективной либо же надуманной или нагнетаемой с помощью великодержавной пропаганды. Вопросы, насколько близки культурно современные украинцы и русские, является ли украинский язык диалектом русского (в чем абсолютно уверены миллионы россиян и немногочисленные здешние радикалы), или совершенно самостоятельным языком, и было ли сосуществование двух народов в последние три с половиной столетия мирным и добровольным, или же носило характер оккупации, в результате десятилетий демагогии безнадежно запутаны и практически неразрешимы. Несмотря на то, что представления жителей России о состоянии дел в современной Украине большей частью мифологизированы, из высказываний простых россиян в прессе и в интернет-обсуждениях можно сделать вывод, что «воссоединение» видится им никак не в форме взаимного уважения и равноправия двух культур. Скорее речь идет о признании неполноценности украинского (украиноязычного) элемента и его последующем угнетении как «этнографического» и бесперспективного, что уже произошло в Беларуси.
        
Ввиду того, что контакты россиян с украинской действительностью вне столицы, городов-миллионников и русифицированных южных курортов крайне редки, их уверенность в том, что вся  Украина, кроме Львова и Карпат, говорит по-русски, вполне объяснима. В этом, кстати, уверены и многие жители русскоязычных регионов Украины, никогда не выезжавшие за пределы своего района. Свидетельства существования мощного украиноязычного элемента в украинском обществе, уже далеко не такого аграрно-отсталого, как в советское время, и намного более уверенного в себе, экономически активного и жизнеспособного, вызывают лишь агрессию и фантазии о «кознях Запада».
        
Любопытно наблюдать и различия в аргументации сторонников «воссоединения» с российской и украинской стороны. Россиянам свойственны высокопарные размышления об истории, духовности, «общей колыбели», упоминания о «матери городов Русских», «откуда есть пошла Русская земля» и другие отвлеченные и сугубо идеологические аргументы. От украинца-русофила скорее услышишь о дешевых ресурсах, инвестициях, «московском» уровне жизни, коллективной безопасности и других намного более взрослых вещах. Разница в уровне аргументации… и способности менять точку зрения под влиянием изменения обстоятельств. Посему, если россиянин может допустить необязательность воссоединения России с Украиной разве что в сердцах – «да пропадите вы пропадом, нэзалэжные!» (лучше всех эту эмоцию в свое время сформулировал советский эмигрант Иосиф Бродский в своем стихотворении «На независимость Украины», http://zenpiter.narod.ru/on_uk_freedom.html ), - то убеждения жителей Украины довольно активно претерпевают эволюционные изменения. Это отражается и в данных социологических опросов, и в результатах выборов. Если характеризовать вектор этих изменений в общих чертах, то можно сказать, что страна движется в сторону большей независимости.
        
О факторах, влияние которых на Украину меняется, отражаясь на общественном мнении и в конченом счете определяя историю государства, мы и поговорим ниже.  

Украина и НАТО
         На вопрос, нужно ли Украине вступать в НАТО, большинство граждан страны имеет определенный ответ. Если верить соцопросам, у относительного большинства (53%, Фонд «Демократичні ініціативи», январь 2008 года) этот ответ – «нет» и «скорее нет, чем да». Однако, задав вопрос о том, как расшифровывается аббревиатура «НАТО», мы получили бы совсем мало определенных ответов.
        
Более того, на этот и другие, казалось бы, простейшие вопросы, касающиеся альянса, не в состоянии дать ответ политики, считающие себя компетентными комментировать стремление Украины к евроатлантической интеграции.  Недавно журнал «Главред», задав в рамках своего просветительского натовского проекта политикам несколько вопросов наподобие тех, на которые отвечает молодежь в рамках викторины Aliante, наглядно продемонстрировал, что народным избранникам есть чему поучиться у студентов.
        
Сегодня для населения Украины НАТО является фантомом. Для одних – пугалом из пропагандистских сказок, для других – не менее призрачной надеждой на что-то хорошее в будущем. Ввиду отсутствия целостной стратегии информационной политики и средств для реализации даже точечных информационно-политических целей, государство Украина с треском проваливает разъяснительную кампанию по поводу вступления в НАТО. Немногочисленные пронатовские центры влияния позволили своим оппонентам навязать СМИ (а те уже передали в народ) политтехнологический концепт «или НАТО, или Россия», требуя от миллионов украинцев немедленно сделать этот экзистенциальный выбор для себя и как можно быстрее засвидетельствовать его на референдуме. Тем самым весьма облегчив работу антинатовским силам в стране: теперь уже только самые ярые пророссийские партии, такие как Коммунистическая и Прогрессивно-социалистическая, настаивают на категорическом отказе от НАТО. Остальные даже не утруждают себя поиском аргументов, ограничившись требованием во что бы то ни стало как можно быстрее провести референдум о вступлении в альянс. Голос разума – «ведь нас туда еще никто не приглашал» - заглушают громкоговорители митингов.
        
Причиной одного из наиболее громких скандалов периода «оранжевой реставрации» стала подпись председателя Верховной Рады Арсения Яценюка под письмом с просьбой принять Украину в НАТО, подписанным также Президентом Виктором Ющенко и премьер-министром Юлией Тимошенко. Партия регионов, протестуя против такого самоуправства главы парламента, довольно долго блокировала трибуну ВР и создавала телекартинку, принеся в сессионный зал множество надувных шариков с надписью «НАТО – НІ!!!» (это не английское «хай», а украинское «ні», что значит «нет»). Чтобы разрешить этот кризис, угрожавший очередным роспуском парламента, пропрезидентской и пропремьерской политическим силам пришлось дать письменное обязательство, что они не допустят вступления Украины в НАТО без референдума.
        
Интересно, что первый в истории украинской государственности и самый фатальный случай вступления в военный союз обошелся как раз без референдума. На совете 1654 года, где было принято решение о переходе Украины под протекторат Москвы, присутствовала военная аристократия козацкого государства – старшина – а также часть армии (козаков), по тем или иным причинам присутствовавшая в то время в Переяславе. Судьбу Украины решали всего около 200 человек – меньше, чем сегодня требуется депутатских голосов для принятия закона. Поведение Богдана Хмельницкого на совете и присутствие царской делегации явно говорят о том, что он был не только весьма заинтересован в заключении договора, но и сделал все возможное, дабы избежать возможных «сюрпризов». Несмотря на то, что ничего похожего на всенародное одобрение военного союза с Московским государством не было и в помине, сегодняшняя украинская оппозиция не только не осуждает акт 1654 года, но и наоборот – считает его «воссоединением» двух народов, судьбоносным положительным событием в истории Украины. 
        
В условиях крайнего политического напряжения, истеризации и раздувания темы вступления в НАТО шансов на положительный результат всеукраинского референдума практически нет. Однако обещание провести референдум, данное под давлением оппозиции, может быть взято властью назад или просто забыто, как нарушается или забывается ежедневно множество обещаний времен «Оранжевой революции» и избирательных кампаний.
        
В любом случае, власть согласится на проведение референдума только тогда, когда будет уверена в желаемом исходе, а значит, не раньше, чем значительная часть украинцев изменит свое отношение к НАТО. Способов изменить это отношение не так много, и все они сводятся к одному: последовательной, профессиональной и тотальной информационной кампании, не просто пропагандирующей евроатлантические идеи, но и нейтрализующей месседжи ведущейся на территории Украины информационной экспансии со стороны России. Большой шаг к этому сделала сама Россия, слишком увлекшись своим триумфом после отказа, полученного Украиной в Бухаресте в начале апреля. Москва явно передавила, угрожая то отключением газа, то аннексией Крыма, то еще более страшными и совсем не добрососедскими вещами. Осознание того, что Украина, а вместе с ней и украинский народ, стали жертвой шантажа со стороны России, которая не просто ставит условия, а позволяет себе прямые угрозы, постепенно приходит даже к тем украинцам, которые поддерживают идею восстановления российско-украинского союза. Жесткость и бескомпромиссность прозвучавших в прямом эфире комментариев «главных специалистов по Украине» российского политикума – Дмитрия Рогозина, Константина Затулина и Владимира Жириновского, - также вполне показательна для тех, кто верит в «братское» отношение соседского государства. На размышления о том, действительно ли Россия является дружественным государством, наводят и беспрерывные спекуляции Кремля в газовой сфере, и отказ компенсировать ущерб от разлитого в акватории Черного и Азовского морей мазута, и беспардонное вмешательство государственных мужей соседнего государства во внутренние дела Украины, преимущественно в гуманитарной сфере. Таким образом, время и топорный стиль внешней политики России играют на украинском фронте против нее – и за НАТО.
        
Однако следует отметить, что, в отличие от  центральноевропейских государств, в украинском обществе есть довольно значительная группа людей, чье негативное отношение к НАТО мотивировано вовсе не зомбированностью российской пропагандой или советскими стереотипами. Это убежденные противники войны, осуждающие действия государств, входящих в НАТО, в ряде «горячих точек», а также антиглобалисты и сторонники нейтралитета Украины. Потому даже в случае, если влияние России на часть украинского общества ослабнет или (во что, увы, мало верится) будет нейтрализовано целенаправленными действиями украинской власти в информпространстве, евроатлантической идее предстоит выдержать конкуренцию с другими мнениями о будущем Украины.
        
Украинцы в большинстве своем воспринимают решение бухарестского саммита эмоционально: одни клянут Францию и Германию – «подкаблучников» России, преградивших Украине путь в НАТО; другие, подобно Президенту Ющенко, склонны видеть в решении многообещающие перспективы для страны, которая «теперь-то уж обязательно вступит в альянс»; третьи потирают руки от радости, считая события в Бухаресте чуть ли не триумфом пророссийских сил в Украине. Лишь немногим понятно, что сегодня Украина остается не субъектом, а лишь объектом процессов, происходящих вокруг Североатлантического альянса, - и, возможно, фактором, влияющим на эти процессы, однако не настолько весомым, чтобы украинская власть или украинский народ могли диктовать кому-то свою волю.
        
Причины, которыми государства, входящие в НАТО, обосновали свой отказ в приглашении Украины принять участие в ПДЧ, - недостаточный уровень поддержки вступления в НАТО среди населения и не приведенное в соответствие со стандартами альянса законодательства, - формально справедливы. Однако создается впечатление, что в другой ситуации, если бы речь шла не о «стремлении разыграть украинскую карту» в противоборстве центров влияния НАТО, Европы и мира, - эти недостатки не препятствовали бы получением Украиной приглашения к ПДЧ. Таким образом, сегодняшней украинской власти, не успевающей справиться со своими внутренними проблемами, стоит спокойно и целенаправленно готовить страну к вступлению в НАТО, не питая особых иллюзий по поводу того, что это произойдет скоро. Возможно, ожидание обстоятельств, благоприятствующих вступлению в НАТО, продлится десятилетия, но ведь Украине на самом деле некуда спешить.  

Украина и Крым
         «Крым был, есть и будет российским», «вы нам еще за Севастополь ответите» - приблизительно в такой тональности говорят россияне о полуострове Крым, переданном в 1954 году (к трехсотлетию судьбоносного события, о котором говорилось выше) Украинской Советской Социалистической Республике из состава Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Географически принадлежность Крыма Украине не менее логична, чем, например, Бретани – Франции или Сицилии – Италии: на суше полуостров соединяется с Херсонской областью Украины, а от России его отделяет судоходный Керченский пролив. Однако геополитически Россия неспособна расстаться с Крымом до сих пор. Ее присутствие – культурное, информационное, финансовое и военное – остается здесь более чем заметным. Полуостров так долго был «больным местом Украины», что все больше украинцев – особенно в периоды политических кризисов – склонялись к «ампутации». Впрочем, передача целого региона от одной европейской страны другой без вооруженного конфликта, учитывая современную международно-политическую практику, вряд ли возможно – хотя бы потому, что она была бы сигналом для многих сильных держав, которые начали бы наперебой выдвигать территориальные претензии более слабым соседям.
        
Ситуация в Крымской автономии сегодня не настолько остра, как в первой половине 90-х, когда пророссийские силы во главе с президентом Мешковым открыто боролись за отделение полуострова, однако и мирной ее назвать нельзя. К главному источнику нестабильности – многочисленным, активным и щедро финансируемым извне общественным и политическим организациям, выступающим против киевской власти и за присоединение Крыма к России, - добавился еще один: крымскотатарский. Около 250 тысяч бывших репатриантов являются организованным сообществом с высоким уровнем национального и религиозного самосознания, уверенно отстаивающим свои права и свое место в политической жизни автономии. Ввиду традиционной лояльности крымских татар к Киеву вообще и к национально ориентированным правоцентристским силам, которые в последние 7 лет ассоциируются с действующим Президентом Виктором Ющенко, провокационные разговоры о «крымскотатарском сепаратизме» не воспринимались всерьез. Однако в последнее время появилась тенденция к радикализации части крымских татар, разуверившихся в способности как местной, так и центральной власти восстановить историческую справедливость. Эта радикализация происходит как в форме гражданской активности (акции протеста, объединения, в том числе и с целью самозащиты от славянского населения), так и в форме усиления религиозного элемента, значение которого для крымских татар постоянно возрастает. Сообщения о «тренировочных лагерях боевиков», «ваххабитах в Крыму» и тому подобные штампы, которые после многих лет антитеррористической истерии на Западе и в России вызывают у аудитории острую реакцию, все чаще появляются в крымской и российской прессе. Не забывают местные газеты и о «народе-коллаборанте» - ведь именно под предлогом сотрудничества с немецко-фашистскими захватчиками крымских татар вместе с другими национальными меньшинствами выселили из Крыма, очищая благодатные долины для российских переселенцев и правительственных дач.
        
О крымскотатарской угрозе охотно говорит и украинская оппозиция, доминирующая в органах местного самоуправления Автономной республики Крым: Партия регионов и коммунисты. Представитель Компартии Леонид Грач, выступая на всеукраинском телешоу, заявил, что крымские татары «написали на своем флаге, что Крым должен быть независимым татарским государством», и в этом якобы заинтересована Турция. Подобные заявления, фальсифицирующие и примитивизирующие крымскотатарскую проблему, не редкость и для Партии регионов, представители которой противопоставляют «угрозу» со стороны крымских татар «защите» в лице Черноморского флота России. Распространение клеветы, в свою очередь, озлобляет крымских татар, убеждая их в том, что им не на кого надеяться, кроме собственных сил.
Практика самозахватов (самовольной застройки государственных земель частными домами), исторически связанная с возвращавшимися из ссылки крымскими татарами, но сегодня в большинстве случаев прагматично используемая славянскими дельцами, остается острейшей и пока что неразрешимой проблемой для полуострова. За последний год попытки правоохранительных органов изгнать крымских татар с самовольно заселенных территорий привели к силовому противостоянию, в котором использовали войска специального назначения и боевую технику. Киев вяло отреагировал на чрезмерную жестокость крымских властей, а красивая телекартинка сделала побоища возле Симферополя и на горе Ай-Петри достоянием всего постсоветского информационного пространства.
        
Тем не менее, живется немногочисленному крымскотатарскому меньшинству на территории Украины явно не хуже, чем абхазам и осетинам, провозгласивших свои республики под сенью дружеских штыков России. И уж тем более лучше, чем нацменьшинствам в Турции, с которой пытаются связать крымскотатарское национальное движение пророссийские конспирологи. Крымские татары не могут не понимать, что некомпактность их расселения в Крыму не позволяет им претендовать на что-либо большее, чем культурная автономия. Будучи отторгнут от Украины, - в форме российской оккупации или самопровозглашенной при поддержке Москвы независимости, - полуостров попадет в поле действия российской национальной политики, предусматривающей ассимиляцию и подавление тех народов, которые еще поднимают голову. Только тем, кого осталось несколько сот, и чьи последние аксакалы, знающие родной язык, готовятся приказать долго жить, российское государство начинает оказывать гуманитарную поддержку, видимо, стремясь сохранить в составе РФ «каждой твари по паре». Закономерно, что крымские татары, чувствующие со стороны украинцев уважение и симпатию, не хотят оказаться в положении «чурок» и «хачей» в российском обществе. Таким образом, крымскотатарское меньшинство, создавая угрозы общественному порядку в Крыму, в то же время является гарантом целостности Украины.
        
Еще одним залогом последней можно назвать крымскую землю – весьма ценный ресурс, который, оказывается, еще не полностью распределен между частными собственниками. Наконец, традиционно, будучи туристической и лечебно-оздоровительной Меккой для всей европейской части бывшего СССР, Крым становится конкурентом для курортных регионов России. Рекреационный бизнес российского Причерноморья, не выдерживающий конкуренции с роскошными и доступными курортами Турции, Балкан и Египта, более заинтересован в перераспределении потоков отдыхающих, чем в помощи «братскому народу» Крыма. Отсюда и склонность российского телевидения изображать экологическую и экономическую ситуацию на полуострове в мрачном свете.  
     
Впрочем, крымская болезнь Украины – скорее хроническая, чем острая, и уж точно не смертельная. Эта часть украинского «тела» будет ныть и побаливать, пока у Киева не дойдут руки до системного противостояния информационным атакам и целостной гуманитарной политики в АРК. Крымскую проблему можно было бы законсервировать на годы и десятилетия, если бы на горизонте не маячила устрашающая дата – 2017 год, когда истекает срок «большого» договора о дружбе и сотрудничестве между Украиной и Россией, согласно которому Черноморский флот РФ пользуется украинскими военными базами, маяками и портом Севастополь. О пересмотре договора и выведении российского флота раньше установленного срока не помышляют уже даже самые горячие головы, поскольку это чревато отказом России – в этом случае Украине придется стать «невольницей чести» и идти на обострение конфликта с могущественным соседом, либо же проглотить обиду и таким образом утвердить Севастополь и ряд объектов в Крыму в статусе оккупированных территорий. «Оранжевые» в свое время заявляли, что после 2017 года флот в Украине не останется, однако заявления эти звучали недостаточно убедительно и были со временем перекрыты уверениями «бело-голубой» власти в том, что ЧФ Украине не мешает. У сторонников сохранения status quo, кроме идеологических и политических, есть ряд аргументов, к которым Киеву стоит прислушаться хотя бы потому, что их игнорирование может привести к серьезным социальным и экономическим проблемам. «Симбиотические» отношения ЧФ и города Севастополя представляют собой уникальную ситуацию, отчасти сравнимую с бывшими заморскими территориями европейских государств, переданными Китаю. Флот богатого и влиятельного государства дает значительной части населения Севастополя работу и делает весомый вклад в экономику города; множество севастопольских семей, члены которого имеют разное гражданство – украинское, российское и двойное, несмотря на то, что в Украине последнее запрещено; ЧФ продолжает пользоваться целым рядом объектов, которые украинская сторона считает своими – что подтвердил украинский суд, решение которого, впрочем, россиянам не указ. Местное население в большинстве своем не представляет жизни без российского флота и, скорее всего, массово выступит против его выведения по первому указанию из Москвы или даже без него, если такой вопрос встанет серьезно. Что Киев сможет предложить взамен севастопольцам, которые, к тому же, пребывают под постоянным влиянием российской пропаганды? Уже сейчас следовало бы разработать конкретный и детальный план действий, который позволит, во-первых, нейтрализовать вероятное вмешательство Москвы и ее попытки заблокировать выведение флота руками жителей города; во-вторых, не быть захваченными врасплох в случае, если Россия пойдет на силовой вариант и откажется выводить корабли, и заручиться поддержкой и, если понадобится, активной помощью мирового сообщества; в-третьих, еще до 2017 года создать в городе достаточное количество рабочих мест, которые позволят удержать его жителей, привязанных к ЧФ, от эмиграции. Наконец, не лишены здравого смысла замечания пророссийских политиков о том, что Украина, «оголив» защиту Крыма и всего черноморско-азовского региона, пока что не готова заменить мощный ЧФ России своими военно-морскими силами. Украинский флот, увы, остается в плачевном состоянии, и его приведение хотя бы в минимальную боевую готовность пока что не является реальным приоритетом для Киева.
        
Таким образом, крымская «проблема 2017» является для Украины бомбой с часовым механизмом, которую было бы вполне возможно обезвредить, если бы нынешнее руководство страны, слишком занятое решением своих злободневных (и, как правило, однодневных) внутреннеполитических проблем, адекватно оценивало серьезность этой угрозы. Однако Президент Виктор Ющенко, чьи шансы на политическое будущее стремительно уменьшаются вследствие безрассудной, недальновидной, суетливой войны за власть с премьер-министром Юлией Тимошенко, которую он ведет сам и руками руководителя своей канцелярии Виктора Балоги, не загадывает надолго: в лучшем (маловероятном) случае его второй президентский срок окончится в 2015-м. Что же касается Тимошенко, чья карьера в 2017-м еще могла бы продолжаться, то она уже не раз продемонстрировала свою склонность скорее уступать России, в том числе в стратегически важных вопросах, чем идти ей наперекор с целью отстоять интересы Украины. А значит, Украина будет оставаться «под сенью дружеских штыков» до тех пор, пока вследствие смены политических элит к власти в Украине не придут силы намного более влиятельные, решительные и поддерживаемые как электоратом, так и мировым сообществом.  

Украина и русские
         Украинское слово «росіянин» имеет два значения –  «русский» (этноним) и «россиянин», то есть житель России. В современном русскоязычном словоупотреблении на территории Украины слово «русский» в значении «относящийся к России» - «русская пресса», «русская армия» и т.д. – является ненормативным, поскольку в «украиноцентричном» понимании русские являются также одним из народов, составляющих украинскую нацию.
        
В то же время не стоит забывать, что прилагательное «руський» в украинском языке еще в начале ХХ века употреблялось в значении «украинский», а украинцы называли себя «русинами» и свою землю – «Русью». Сегодня это историческое обстоятельство является скорее балластом, мешающим многим украинцам отбросить идеолого-терминологическую путаницу и определиться со своей идентификацией. Речь идет не об оголтелых воплях «отдайте нам наше историческое название!» с одной стороны и «украинцы – это русские!» с другой, а о существующей на практике частичной самоидентификации многих украинцев с понятием «русские». Отчасти эта самоидентификация имеет давние исторические корни, отчасти сформировалась за десятилетия существования «советского народа», который «сплотила навеки Великая Русь», и отождествлению которого с народом русским особенно благоприятствовала вторая мировая война; наконец, и в наше время продолжаются процессы, консервирующие и даже усиливающие такую идентификацию, в частности, масс-культурная экспансия России на территорию Украины.
        
Исходя из этого, русское национальное меньшинство, являющееся самым многочисленным в Украине (по данным переписи населения 2001 года – 17%, 8 334 100 человек), казалось бы, имеет огромнейший потенциал для влияния на социальные, культурные и политические процессы в стране. И те обстоятельства, что практически все население страны владеет русским языком и использует его в качестве лингва франка, а значительная часть представителей титульной нации называет своим родным языком не украинский, а русский, должны были бы стать дополнительными преимуществами. Как и то, что русское население, в основном живущее в городах, имеет сравнительно более высокий уровень материального обеспечения и образования.
        
Однако если рассматривать modus vivendi русского (по национальности, происхождению) населения Украины, можно прийти к выводу, что русская национально-культурная община как таковая в Украине отсутствует. Ее заменяет группа «советских людей», являющихся носителями русскоязычной, но отнюдь не русской национальной культуры. Организованные русские общины, пытающиеся сохранить и приумножить свое культурное достояние, действуют в Украине только в тех регионах, где традиционно господствует украинский язык и культура: Львов, Ивано-Франковск, Закарпатье (исключением из правила является Крым). В украиноязычной и отчасти враждебно настроенной ко всему русскому среде подобное объединение является формой культурной самозащиты, хотя процент русского населения, принимающий в нем активное участие, ничтожно мал. В то же время найти, например, в Донецке или Херсоне людей, унаследовавших от своих предков русские народные обычаи или фольклор, будет весьма трудно. По этому признаку русское население Украины уступает большинству неславянских национальных меньшинств – меньше внимания своей национальной культуре уделяют разве что украинские белорусы.
        
Парадоксальным также является тот факт, что активистами и пропагандистами русской культуры в Украине часто являются люди не русского происхождения (как и тот, что воинствующие украинофобы чаще всего носят украинские фамилии). В то же время среди самых активных подвижников украинского языка, культуры и искусства можно видеть множество людей с русскими фамилиями, считающих себя украинцами. Вследствие родства двух народов взаимный переход «из украинцев в русские» и «из русских в украинцы» происходит незаметно, к тому же сегодня в украинском обществе этническое происхождение человека не является что-либо определяющим фактором.
        
Еще менее определенной является ситуация с конфессиональной принадлежностью русского меньшинства: первым «претендентом на души» русских является Украинская православная церковь Московского патриархата, однако в местах, где проживает большинство русского населения – индустриальных регионах, больших городах и в Крыму – уровень религиозности намного ниже, чем в аграрных районах западной, северной и центральной Украины. Количество православных храмов в 150-тысячном городе Запорожской области примерно соответствует их количеству в небольшом прикарпатском селе, к тому же, в последние полтора десятилетия очень много практикующих христиан в больших городах сделали выбор в пользу нетрадиционных (протестантских) церквей. Таким образом, стремление УПЦ МП, занимая активную и довольно радикальную политическую позицию, объединить русскоязычное (в т.ч. русское) население страны пока что приводит лишь к тому, что от церкви отворачивается ее традиционно наиболее массовый «ресурс» - украинское крестьянство.
        
Казалось бы, в настолько политизированном и разобщенном по языково-культурному принципу обществе политическая партия, которая выступила бы под знаменем защиты прав русской общины, могла бы претендовать на солидный электоральный капитал. Однако это не так. Единственной политической силой, декларирующей защиту интересов русских по национальности, а не «русскоязычного населения», является партия «Русский блок», которая имеет заметную (хотя и не слишком большую) популярность только в Крыму, хотя истоки ее, опять же, находятся во Львове. Для сравнения: в Украине действуют две венгерские политические партии, представляющие 150-тысячное меньшинство, компактно расселенное в нескольких районах Закарпатской области.
        
Таким образом, русская община не относится к субъектам политической жизни Украины. Исследования корреляции национальной принадлежности и голосования за те или иные политические силы вашему автору неизвестны, однако эмпирический опыт свидетельствует о том, что происхождение не является для русских (как и для украинцев) серьезным стимулом для определения политически преференций. Особенно это касается людей, выросших и сформировавшихся в период Независимости. Ярким примером является история, рассказанная в одном из интервью украинским русскоязычным писателем Андреем Курковым. Перед выборами 2004 года, когда, напомним, за президентский пост боролись считавшийся пророссийским кандидатом Виктор Янукович и якобы прозападный Виктор Ющенко, отец писателя убеждал его: «Ведь ты же русский! Ты должен голосовать за Россию!». Однако Андрей Курков поддержал Ющенко.
        
Естественно, среди русских по национальности, особенно рожденных в России, граждан Украины немногим более высок уровень лояльности к действиям российского государства. Однако само это государство, по всей видимости, не осознает всех национальных, языковых и культурных тонкостей, автоматически называя «русскими» всех, кто говорит на русском языке. В частности, об этом открыто заявил президент Российской Федерации Владимир Путин в своем резонансном выступлении на совете «Россия – НАТО» в Бухаресте. «На Украине – там вообще одна треть этнические русские, - сказал Владимир Владимирович. – Из сорока пяти миллионов человек, по официальной статистике, только семнадцать миллионов русских. Есть регионы, где целиком только русское население проживает, скажем, в Крыму. Девяносто процентов – это русские… Юг Украины полностью, там только одни русские». Не буду комментировать уровень компетентности президента России, позволяющего себе на высшем уровне озвучивать абсолютно не соответствующие действительности данные и оценки (с настоящими цифрами можно ознакомиться на сайте Всеукраинской переписи населения 2001 года http://www.ukrcensus.gov.ua). Но подобные представления расхожи в России – именно так видится многим россиянам искаженная прокремлевскими СМИ ситуация в Украине.
        
На самом же деле русское население Украины со временем становится все более лояльным ко всему украинскому, овладевает украинским языком, и вместо «советского» абстрактного патриотизма все больше склоняется к патриотизму украинскому. Продолжается взаимопроникновение украинского и русского этносов – смешанные браки, двуязычные семьи, воспитывающие детей в духе уважения к обоим языкам и украинского патриотизма. В то же время усиление позиций украинского языка как языка не только формально государственного, но и официального, делового, культурного и бытового общения, подталкивает билингвов к выбору в пользу украинской идентификации. И открытое давление со стороны Москвы в стиле изречения жены Владимира Путина «Россия кончается там, где кончается русский язык» в сочетании с открытым неуважением к украинским национальным символам, украинскому видению истории и исторической памяти, только усиливает этот процесс.
        
Для понимания места русского этноса и языково-культурного элемента в современной украинской жизни интересно проанализировать результаты телевизионного проекта «Великие украинцы», созданного телеканалом «Интер» по лицензии Би-Би-Си 100 Greatest Britons. По результатам первичного отбора, в котором кандидатуры «великих» предлагали телезрители, была сформирована сотня лидеров. В эту сотню вошло немало видных культурных, политических и общественных деятелей, имевших русское происхождение или считавших себя русскими: писатели Михаил Булгаков и Николай Гоголь, создатель легендарного «стахановского движения» Алексей Стаханов и даже имевший довольно опосредованное отношение к Украине лидер Октябрьской революции Владимир Ленин. В первую десятку вошли двое таких людей – кардиохирург Николай Амосов и футбольный тренер Валерий Лобановский, при жизни демонстрировавший неуважение к украинскому языку. Первый этап проекта сопровождался бурными дискуссиями, однако, как показала практика, даже зрители телеканала, традиционно ориентированного преимущественно на русскоязычную аудиторию, отдают предпочтение общеукраинским героям: Тарасу Шевченко, Лесе Украинке, Ивану Франко, Степану Бандере и другим. Ожидаемого поединка между «делегатом от русских» и Степаном Бандерой не произошло, поскольку ни один из участников рейтинга не смог привлечь массовые симпатии русского населения. Этот пример свидетельствует о том, что украинские русские в целом готовы вписаться в общеукраинскую нацию, если ее украиноязычный элемент будет готов отнестись к русскоязычным соотечественникам терпимо.

Украина и русский язык
         Проблема русского языка в Украине была и остается главным раздражителем, катализирующим напряжение как между Украиной и Россией, так и в самом украинском обществе. На своем недавнем съезде оппозиционная ныне Партия регионов в очередной раз провозгласила одной из своих главнейших политических целей придание русскому языку статуса государственного. С точки зрения реальной политики это не означает ровным счетом ничего, поскольку обещание, с помощью которого в предвыборную пору «бело-голубые» и левые привлекают восточно- и южноукраинских избирателей, - это курочка, несущая золотые яйца, которую вряд ли когда-либо решат зарезать. А вот с точки зрения политтехнологий этот ход свидетельствует о том, что, несмотря на многократное невыполнение обещаний, тему русского языка продолжают считать достаточно перспективной и пригодной для использования в течение, как минимум, еще двух-трех лет.
        
В то же время, согласно проведеному в начале 2008-го опросу фонда «Демократические инициативы» и компании Ukrainian Sociology Service, 60,9% украинцев считают, что единственным государственным языком в Украине должен бать украинский, и только 30% выступают за два государственных языка. В декабре 2006 года сторонников двух государственных языков было на 5 процентных пунктов больше. Больше всего – на 7 пунктов – «переубежденных» в центральной и северо-восточной Украине. В то же время, согласно этому же опросу, более 70% сторонников официального двуязычия признают, что не ощущают никаких неудобств или ограничений, употребляя русский язык.
        
Очередной виток спекуляций вокруг языковой темы вызвали действия власти в сфере кинематографа и СМИ. В частности, вследствие решения правительственной комиссии, подтвержденного Конституционным Судом, кинопрокатчикам предписано демонстрировать иностранные фильмы или на языке оригинала, либо дублированными (озвученными) по-украински. Это решение вызвало бурю возмущения в представителей кинопрокатного бизнеса, которые называют его наступлением на их отрасль и на права русскоязычного населения (хотя фильмы российского и украинского производства, языком оригинала для которых является русский, показывают в оригинале). В то же время эксперты объясняют такую реакцию прокатчиков нежеланием вкладывать деньги в дублирование кино, поскольку раньше они успешно обходились купленными в России фильмокопиями. В бурную дискуссию вокруг вопроса о языке кинопроката были втянуты сотни журналистов и общественных деятелей, а также простых граждан, многие из которых никогда или почти никогда не ходят в кино. Публиковались разнообразнейшие цифры, некоторые из которых свидетельствовали об убытках прокатной отрасли из-за перехода на украинский – мол, на востоке и юге по-украински смотреть не хотят, - другие же демонстрировали рост сборов и прибыли. После месяца ажиотажа общество устало, и о языковой войне в кино, кажется, все забыли.
        
Теперь в центре внимания рискует оказаться Национальный совет по вопросам телевидения и радиовещания, который, согласно законам и предписанию Президента Украины, вплотную занялся количеством украинского языка на телевидении и радио. То, что практически все вещатели нарушают законодательство, демонстрируя непереведенные русскоязычные телепрограммы и фильмы, в лучшем случае снабдив их халтурными субтитрами, - очевидный и доказанный факт. Однако, по убеждению представителей теле- и радиобизнеса, российский и русскоязычный украинский продукт является более рейтинговым и коммерчески успешным, поэтому они довольно решительно противостоят попыткам Национального совета увеличить обязательный процент украинского языка или привлечь вещателей к ответственности за невыполнение уже установленных квот. В этом вещателям с радостью помогают политики из оппозиционных сил, называющих действия «оранжевой» власти в сфере языковой политики фашизмом.
        
Но все же, несмотря на активное сопротивление все еще довольно многочисленных сторонников легального двуязычия, с каждым годом шансы на провозглашение русского языка вторым государственным становятся все призрачней; людей, не владеющих украинским и не желающих его учить, согласно упоминавшемуся опросу, в Украине около 3,5%, а тех, кого раздражает украинский язык – 2,5%. Среди представителей поколения, выросшего в период независимости, - кроме, разве что, жителей Крымской автономии, - игнорантов украинского языка практически нет, поскольку без этого языка невозможно или очень трудно получить качественное образование. В то же время, как уже было сказано выше, русский язык остается языком межнационального общения для народов Украины, поскольку в советское время представители всех сравнительно многочисленных и компактно расселенных в приграничных областях национальных меньшинств, - венгры, румыны (молдаване), гагаузы, болгары, греки,  - обучались в школе русскому. Однако и эта ситуация изменится со временем, поскольку нынешние школьники, независимо от национальности, изучают украинский. В конце концов, знание русского языка – одного из наиболее употребляемых языков мира – является дополнительным коммуникативным и торговым преимуществом украинцев на мировой арене.
        
Иллюстрируя необходимость придания русскому языке статуса государственного (вариант – «официального», что, согласно украинской Конституции, означает то же самое), представители нынешней оппозиции часто используют образ «пожилого человека, который не может прочитать инструкцию к лекарствам». Однако даже среди пожилых людей со временем становится все меньше неспособных разобрать украинский текст – разве что те, кто живет в полной изоляции от общества. Уменьшение количества школ с русским языком обучения также происходит естественным путем (во что, конечно же, не верят в России) – родителям незачем отдавать детей в такие школы, поскольку изучать украинский гораздо практичнее и полезнее для карьеры. В то же время, согласно результатам того же исследования «Деминициатив», большинство высказавшихся за официальное двуязычие признают, что их права на получение информации на русском языке на самом деле не ущемляются.
        
Несомненно, Украине нужно искать баланс между обеспечением прав и потребностей национального меньшинства (русских), а также культурно-языковой фракции русскоязычных украинцев, которая очень велика, и защитой украинского языка, которому по праву языка титульной нации надлежит отвоевать значительную часть информационного и  культурного пространства. С последним, конечно же, не согласятся в России, однако значительная (и все время возрастающая) часть русскоязычных украинцев осознает необходимость усиления украинского языка – именно за счет русского, потому что свободная, «рыночная» конкуренция этих двух языков невозможна, - хотя бы с целью самосохранения украинской нации. Сегодня нельзя с уверенностью сказать, как в будущем разовьется языковая ситуация в Украине: станет ли она классической двуязычной страной, где представители каждой из двух языково-культурных общностей уважают и знают язык и культуру другой, или же украинскому языку со временем удастся занять доминирующую позицию, сделав русский «языком кухонного общения». В любом случае, «белорусский вариант», когда язык титульной нации уничтожается из прагматичных соображений, уступая место более удобному для власти русскому, здесь вряд ли возможен, хотя еще несколько лет назад такая перспектива была вполне реальной.

Украина и ее история
         История, кроме того, что является учительницей жизни и преподает уроки для лучшего понимания современности, играет важнейшую роль в становлении наций и государств. Самостоятельное существование Украины в начале 90-х началось с не совсем удачной попытки освободиться от советского видения собственной истории, - искаженной марксистско-ленинской предвзятостью, оперирующей фильтрованными и просеянными с точки зрения соответствия партийной и великодержавной идеологии фактами. Но, если украинской историографии удалось достичь относительного успеха, восстановив достоверную картину исторических событий, то донести эту информацию до украинцев оказалось сложнее. Сегодня украинцы среднего и старшего возраста имеют представления об истории своей страны, частично сложившиеся при советской власти и претерпевшие изменения под влиянием СМИ периода Независимости. При этом уровень знаний у большинства весьма невысок.
        
Россия всегда относилась к попыткам Украины восстановить свою историю со скепсисом, ревностью и обидой. Как от российских политических и культурных деятелей, так и от лояльных к России украинских политиков можно часто слышать призыв «не допустить переписывания истории». В основном это касается оценки роли России в истории Украины, однако часто претензии предъявляются и к другим аспектам исторической науки. В общем-то, имеет место неразрешимый конфликт двух подходов к частично общей истории: «москвоцентричный» и «украиноцентричный», и вряд ли стоит надеяться на взаимное понимание и признание правоты противоположной стороны.
        
К примеру, украинская освободительная борьба 1917-1919 годов воспринимается с российской точки зрения как один из «контрреволюционных» фрагментов гражданской войны в России. Выделять Украинскую народную республику и Украинскую державу из числа других самопровозглашенных вследствие падения царской власти государств, которые были по очереди ликвидированы Красной Армией, для российских историков было бы нелогично. В то же время для Украины это важная страница ее истории – первый со времен Гетьманщины опыт национальной государственности. Подобных примеров можно найти множество, однако большинство конфликтов возникают вокруг событий советского периода.
        
Впрочем, немало разночтений и в трактовке давних времен. Типичный пример – Иван Мазепа, глава зависимого от Московии украинского государства. Мазепа вошел в русскую литературу как образ предателя, понесшего в Полтавской битве заслуженное наказание. В то время как для Украины он был выдающимся политическим деятелем, меценатом и градостроителем, восстановившим страну после продолжительного периода братоубийственной борьбы за власть – «Руины». Решение Мазепы переметнуться к шведам украинцы склонны оценивать с точки зрения политической целесообразности, а не нравственности; в конце концов, оно было не большим предательством, чем переход польского шляхтича Богдана Хмельницкого вместе с завоеванной им частью Речи Посполитой под власть московского царя. В 2008 году, в преддверии 300-летия сражения под Полтавой, украинская власть намеревается поставить рядом с находящимся на поле битвы памятником Петру Первому памятники остальным участникам сражения – Карлу ХII и Мазепе, чем, естественно, недовольны в Москве. 
        
Различие подходов к статусу украинских земель в составе СССР делает невозможным консенсус по вопросу оценки деятельности ОУН-УПА, поскольку с точки зрения «москвоцентричной» истории советская власть выступала освободителем, а с точки зрения «украиноцентричной» - оккупантом. Это позволяет россиянам и украинским русофилам называть ОУН-УПА коллаборационистами и предателями, тогда как для украинцев повстанцы были борцами за свободу своей земли. Впрочем, возникает вопрос, можно ли считать советскую власть в Украине полной мере оккупационной, поскольку она была выборной (хотя процедура выборов с точки зрения демократии была профанацией) и все граждане, - кроме, разве что, ушедших в лес партизан, - ее признавали. Любой однозначный ответ на этот вопрос, не учитывающий альтернативных точек зрения, вряд ли может быть правильным.
        
Главным яблоком раздора является, конечно же, Голодомор – искусственно организованный советской властью голод, жертвами которого в 1932-1933 годах стали миллионы украинских крестьян. В советские времена упоминания даже о самом факте голода, не говоря уже о том, что он был спланирован, были строжайше запрещены. Информация о массовой смертности в УССР проникла за границы советского государства случайно, официально же Москва отрицала, что что-либо подобное имеет место, в отличие от голода в Поволжье, пострадавших от которого поддерживали буквально все миром. Отрицать спланированность Голодомора в Украине сегодня отваживаются только крайние левые – коммунисты и прогрессивные социалисты Натальи Витренко. Остальные, - в том числе и российская историография, - не отрицают факта совершенного советской властью против собственного народа преступления и признают, что миллионы людей стали жертвой конфискации зерна, производившейся по указанию из Москвы с помощью вооруженных сил. Последние блокировали населенные пункты, не позволяя крестьянам, не бывшим полноценными гражданами (поскольку они не имели паспортов), искать продовольствие в других местах.
        
Однако высшее руководство Украины, особенно Президент Виктор Ющенко, уже не первый год прилагает огромные усилия к тому, чтобы во всем мире Голодомор  был признан геноцидом украинского народа. Одновременно со стороны ряда политиков звучат откровенные обвинения в организации этого геноцида в адрес России, как правопреемника СССР. Москва в ответ крутит пальцем у виска: мол, спуститесь на землю, не только в Украине в это время был голод, какой геноцид?
        
Если уйти от идеологии, вопрос довольно прост и не нуждается в особо глубоком анализе. Удар был направлен против казачества (укр. «козацтво») – свободных, зажиточных и способных к самообороне крестьян, представлявших угрозу для любой власти во все времена. Этот источник восстаний и колыбель национального самосознания большевикам было просто необходимо уничтожить, хотя без помощи казачества они вряд ли пришли бы к власти. Вполне объяснимо, что жертвами Голодомора были в основном этнические украинцы, поскольку именно они в основном и жили в деревнях, в то время как русские и другие национальные меньшинства, составлявшие основу городского населения, почти не пострадали. В других казацких краях, охваченных искусственным голодом – на Кубани, Северном Кавказе, Дону, - помимо украинцев, умирали русские и представители других народов, занимавшиеся земледелием: греки, болгары, немцы и т.д.
        
Учитывая, что свободное крестьянство было основой украинской политической нации, Голодомор можно назвать геноцидом в переносном смысле. Однако формально, если брать эталоном геноцида Холокост, считать события 1932-33 годов таковым вряд ли справедливо, поскольку, во-первых, людей уничтожали не по национальному, а по социальному признаку; во-вторых, среди палачей, изымавших хлеб и блокировавших села, тоже было немало украинцев. Подобные терминологические проблемы возникли в свое время при попытке идентифицировать преступления красных кхмеров Пол Пота против собственного народа. Предлагалось даже ввести отдельное понятие – «социоцид» - для обозначения избирательного уничтожения определенных групп по социальному признаку. Исходя из этого, фанатичное стремление Виктора Ющенко достичь признания Голодомора геноцидом в как можно большем количестве стран, которое встречает еще более бессмысленное сопротивление со стороны российской дипломатии, представляет собой сизифов труд. Заставить Россию – правопреемника СССР – признать себя виновной в геноциде не представляется возможным (всем известен пример Турции с ее непризнанным геноцидом армян и курдов). К тому же использование истории в идеологических целях не делает чести никому.
        
Тем временем в Украине история весьма политизирована. Вокруг памяти жертв Голодомора и ОУН-УПА разворачиваются постоянные конфликты, истинным предметом которых является, разумеется, борьба за власть и электорат. В ответ на стремление власти реабилитировать украинских повстанцев в восточных регионах страны начали возводить памятники «жертвам ОУН-УПА», которых не могло быть во времена СССР, поскольку о масштабах партизанской борьбы в Украине предпочитали умалчивать. Что же касается символов тоталитарного режима – топонимов, названий улиц, памятников и т.д., - то ничто так ясно не демонстрирует разобщенность украинского общества, как отношение к этому вопросу. В то время как в западных и отчасти центральных регионах Украины большинство названий, напоминающих о советской власти, изменены на исторические или новые, а памятники идолам социализма давно сданы на металлолом, то на востоке и юге попытки покушения на атрибуты советского прошлого встречают в штыки. В то время как в Ивано-Франковской, Тернопольской и Львовской областях каждый год появляются новые бронзовые Шухевичи и Бандеры, в одном из небольших населенных пунктов Крыма недавно был торжественно открыт новый памятник Ленину. Для России как метрополии и государства, не разорвавшего связи со своим предшественником – Советским Союзом, консервация советской атрибутики и вытекающая из нее ностальгия по былым временам выгодна, поскольку является дополнительным фактором сдерживания Украины в сфере российского влияния. К тому же в России точно так же, как в Украине, существует «социальный заказ» на исторические мифы, оправдывающие нынешний политический строй. Весьма показательным в этом плане является пугающее правозащитников постоянное улучшение отношения к исторической фигуре Иосифа Сталина. В Украине также были попытки реабилитировать в глазах общества некоторых советских руководителей, однако они не увенчались успехом.
        
Решить проблему исторического противостояния двух стран могло бы обоюдное признание  некоей объективированной истории, лишенной политической подоплеки. Однако, поскольку исторические аргументы являются важнейшим оружием в политической борьбе, необходимым для двух государств, являющихся, по сути, совсем молодыми, и еще не вполне определившихся с национальной идеей и целью свого существования, перспектива примирения на исторической почве пока что нереалистична.  

Украина и ее власть
         Уникальная политическая диспозиция, сложившаяся в Украине после «Оранжевой революции» и окончательно утвердившаяся после перевыборов осенью 2007 года, позволяет зарубежным наблюдателям называть нашу страну наиболее демократичной страной на постсоветском пространстве. В Украине после Кучмы смена власти уже дважды происходила вполне законным путем – вследствие выборов, хотя и сопровождалась шлейфом предательств, невыполненных обязательств и других не слишком цивилизованных действий политиков. Сложилась такая ситуация, как ни странно, во многом благодаря… слабости власти.
        
Ни один из трех основных центров влияния – премьер Юлия Тимошенко с ее парламентским блоком и примкнувшей к ней частью национал-патриотических сил, утративших веру в перспективы Виктора Ющенко; президент Виктор Ющенко с остатками своего блока «Наша Украина – Народная Самооборона», мощным орудием политических интриг в виде возглавляемого Виктором Балогой Секретариата Президента и Совета национальной безопасности и обороны, секретарем которого назначена представительница оппозиции Раиса Богатырева; лидер оппозиции Виктор Янукович со своей Партией Регионов, получивший взамен дистанцировавшегося от него Рината Ахметова защитников в лице совладельца «Росукрэнерго» Дмитрия Фирташа, - не являются доминирующим в политической жизни страны. Более того: благодаря сложившейся системе противовесов любое важное решение, касающееся экономики или политики, может быть принято только в случае консенсуса всех трех центров влияния.
        
Эта уродливая внешне, но демократичная по сути модель не устраивает никого, однако изменить ее возможно только на автократию, к чему сегодня стремятся и Юлия Тимошенко, и Виктор Ющенко. Однако, сдерживая друг друга, оба они выступают гарантами того, что Украина в ближайшее время не скатится к своему прошлому - «кучмизму».
        
Да, сегодня украинский парламентаризм малопродуктивен, а отношения между ветвями власти принимают абсолютно немыслимые формы. К примеру, премьер-министр отдает распоряжение об увольнении главы Фонда государственного имущества (ведомство, руководящее приватизацией) и тут же назначает на это место своего человека; Президент своим указом отменяет решение Тимошенко и возвращает представительницу исторически враждебной ему Социалистической партии Валентину Семенюк-Самсоненко в ее кресло; Тимошенко, в свою очередь, отдает указание не выполнять Указ Президента, поскольку последний вышел за границы своих конституционных полномочий; в конце концов последнее слово якобы остается за Конституционным Судом, однако его решение на самом деле будет зависеть от результатов тайных переговоров между Ющенко и Тимошенко. Таким образом консенсус, необходимый всякой власти, все равно достигается.
        
Парламентское большинство в Верховной Раде VI созыва, рекордно малочисленное (228 депутатов при необходимых для принятия решение 226-ти), было создано на несколько дней и прекратило свое фактическое существование, едва выполнив свою историческую миссию – проголосовав за назначение Юлии Тимошенко премьер-министром. После этого ряд представителей пропрезидентского блока «Наша Украина – Народная Самооборона», находящихся под политическим контролем главы Секретариата Президента Виктора Балоги, создали собственную группу, подчиняющуюся только указаниям последнего, и фактически заблокировали принятие решений большинством. Теперь для принятия любого закона или постановления Юлии Тимошенко приходится не только договариваться со своими партнерами по коалиции – «НУ-НС», но и привлекать голоса Блока Литвина, предпочитающего сохранять нейтралитет и не присоединяться к коалиции. Условия, на которых «литвиновцы» соглашаются поддерживать нужные правительству законопроекты, остаются в тайне, однако о том, что они не слишком выгодны, может свидетельствовать учащающаяся практика совместного голосования Блока Тимошенко и Партии регионов. Оппозиция, учитывая не слишком развитое понятие политической культуры как у политиков, так и у электората, не считает зазорным вместе с властью проводить даже весьма сомнительные законодательные акты.
        
В начале весны Блоку Тимошенко пришлось приложить титанические усилия, чтобы добиться назначение Верховной Радой без каких-либо видимых законных оснований досрочных выборов Киевского городского совета и мэра. Напомним, в 2006 году совершенно неожиданно для всех выборы столичного городского головы выиграл одиозный бизнесмен и политик Леонид Черновецкий, сумевший завоевать поддержку киевской бедноты с помощью продуктовых пайков. Изначально не поддерживаемому ни одной из ведущих политических сил, Черновецкому удалось сплотить вокруг себя большинство в Киевском городском совете, после чего власть в городе оказалась под реальным контролем его команды. Умея угодить заинтересованным лицам во всех политических лагерях, кроме БЮТ, Черновецкий успешно проводил операции по выделению огромных площадей под застройку, в том числе и земли на территории парков, детских площадок и исторических памятников. Учитывая, что земля и жилье в Киеве стоит дороже, чем в Нью Йорке, можно представить, какими суммами распоряжалось руководство города. Смена власти в Киеве (технология не уточнялась) была одним из главных предвыборных обещаний как БЮТ, так и «НУ-НС». Однако сразу после парламентских выборов в защиту Черновецкого выступил Президент, осознающий, что в случае победы БЮТ на столичных выборах город попадет под контроль Юлии Тимошенко, которая на сегодня является для Ющенко главным конкурентом. После продолжительной борьбы Тимошенко удалось склонить большинство депутатов к голосованию за назначение досрочных выборов на 25 мая. Однако, переоценив свои усилия, БЮТ не успел как следует подготовиться к выборам, а самовыдвижение сразу около десятка кандидатов в мэры из «оранжевой» среды, в том числе занявших второе и третье место на прошлых выборах Виталия Кличко и Александра Омельченко, делает задачу соратников Тимошенко весьма трудной. К тому же, выдвинутый на пост мэра Блоком Юлии Тимошенко первый вице-премьер Александр Турчинов – фигура не менее сомнительная, чем сам Черновецкий, и пользующаяся поддержкой всего нескольких процентов населения, в то время как сторонников мэра – не менее 20%. Итак, Тимошенко имеет все шансы проиграть «битву за Киев», и тогда Черновецкий, чьими союзниками являются и Ющенко, и местные представители Партии регионов, укрепится в столице еще на несколько лет. Но также не исключено, что результаты выборов будут столь же неожиданными, как в 2006 году, когда в борьбе между двумя «фаворитами» победил третий.
        
Все это, возможно, со стороны напоминает хаос, однако на самом деле здесь больше «порядка» - причем поддерживаемого естественным путем, без применения силы, - чем в большинстве постсоветских государств. И, опять-таки, в отличие от них, украинский народ в действительности имеет право выбора и активно пользуется им, позволяя себе принимать на выборах совершенно непредвиденные решения. Сегодня ни один украинский политик не в состоянии утверждать, что Украина у него «в кармане», что у него «все схвачено», и он может быть уверен в том, что останется у власти хотя бы в течение следующих 2-3 лет. В этом, разумеется, есть и свои минусы, ведь ответственные за государство люди – Президент, премьер, спикер, - часто ведут себя в стиле «после нас хоть потоп», считая, по-видимому, что забота о народе не спасет их во время следующей ротации власти. Но подобную ситуацию можно считать довольно благоприятной для возникновения и развития гражданского общества, поскольку граждане, объединенные общей целью, способны влиять на принятие решений даже на наивысшем уровне.
        
Вполне возможно, что когда-нибудь период «стабильной нестабильности» в истории независимой Украины попадет в учебники политологии. Народ Украины выбрал не самый легкий путь становления своей государственности: сознательно отказавшись от определенности и сомнительной «уверенности в завтрашнем дне», предлагаемой тоталитарным режимом, он предоставил государству возможность взрослеть и закаляться, варясь в котле беспрестанной борьбы политических платформ, взглядов и частных интересов. Этот путь делает судьбу Украины непредсказуемой и интересной, в том числе и как объект для наблюдения со стороны –  но непосредственно, а не сквозь призму российских СМИ.

Print version
EMAIL
previous СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ: ВЗГЛЯД ИЗ ЕВРОПЫ |
Мацей Фалковски
НАВСТРЕЧУ СТОЛЕТИЮ «ВЕЛИКОГО ОКТЯБРЯ» |
Ярослав Шимов
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.