No-2002/1
|
No-2002/1 |
Author: Владлен Сироткин |
РОССИЯ НЕ ПОВТОРИТ СУДЬБУ АВСТРО-ВЕНГРИИ
От редакции «Русскиого вопроса»: Во втором номере нашего интернет-журнала за 2002 год была опубликована статья Ярослава Шимова «Россия как необходимость. Повторит ли Российская Федерация судьбу Австро-Венгерской монархии?». Мы публикуем критический отклик проф. В. Г. Сироткина (Москва) на эту, безусловно, очень интересную и оригинальную статью.
Несомненной заслугой Ярослава Шимова является сам методологический подход – сравнение эволюции развития Австро-Венгерской и Российской империй. Действительно, в их истории и геополитическом положении в Европе и мире было очень много общего: отсутствие заморских колоний, сакральный (а не легитимный) характер верховной власти (власть царей и императоров дарована Богом), ее наднациональный алгоритм, функции «священной обороны Отечества», официальной идеологии (пангерманизм или панславизм) и т. д.
Весьма продуктивен и основной тезис автора – об империях-необходимостях, что обеспечивало их длительное геополитическое существование (подобного рода «необходимость» в еще большей степени была присуща «больному человеку Европы» - Оттоманской Порте, сумевшей пробалансировать в геополитике два века – с конца XVIII в. до 1918 г.). Я бы лишь расширил эту аналогию на весь мир, а не только Европу: это и региональный Таиланд (королевство Сиам) в Юго-Восточной Азии, и Китай в 1911-1949 гг., и Бразилия в XIX – XX вв. в Латинской Америке.
Я. Шимов своей оригинальной статьей восполняет тот пробел, который издавна существует в российской (советской) исторической науке, после распада Габсбургской империи игнорировавшей (в отличие от Германии) специфику развития «лоскутной монархии» в XVII – начале ХХ в. Число «габсбурговедов» в СССР – СНГ несопоставимо с «германоведами» - покойный коминтерновец проф. Владимир Турок-Попов, современный историк – знаток Австро-Венгрии Тофик Исламов, несколько молодых исследователей из Института славяноведения и балканистики и из СНГ.1 Вот весь этот куцый список.
В результате в современной исторической и политологической науке РФ произошел некорректный перекос: прогнозы о будущем развитии РФ сопоставляются с чем угодно (Евросоюз, США), но только не с Австро-Венгрией, по незнанию ее истории и специфики.
И все-таки прямая связь между «державами-необходимостями» - Австро-Венгрией и РФ – в сегодняшних условиях геополитики и «смутного времени» в России вещь весьма спорная.
Прежде всего, различными были после 1867 г. (образование Австро-Венгрии и отмена крепостного права в Российской империи) алгоритмы их внутриполитического развития. Габсбургская династия, с трудом выдержавшая удар буржуазных революций 1848-1849 гг. в своих провинциях (Венгрию спасла лишь иностранная военная интервенция Николая I), пошла на кардинальные уступки «националам» - введение национально-культурной автономии (ландтаги – земельные парламенты в Галиции, Чехии и др., преподавание в школах, наряду с немецким, на национальных языках и т. д.). Это явилось первым крупным шагом к развалу империи. «Национальный вопрос, - справедливо пишет Я. Шимов, - стал для [габсбургской] монархии вопросом жизни и смерти».
Ничего подобного монархии Романовых в середине XIX в. не угрожало. Русские цари вплоть до добровольного отречения Николая II 2 марта 1917 г. оставались наднациональными, что было зафиксировано и в первой русской конституции 1906 г. – она не признавала сам принцип национальности, заменяя его традиционным для Российской империи принципом вероисповедания (как и в Оттоманской империи), причем в мирное время в армии служили только христиане – православные, католики, протестанты (когда в разгар Первой мировой войны в 1916 г. из-за огромных потерь русской армии впервые в Средней Азии начали производить мобилизацию мусульман, в Киргизии это вызвало восстание и массовую резню русских переселенцев).
Более того, русские цари, в отличие от габсбургских императоров, всегда больше боялись в своей огромной империи-континенте регионального сепаратизма русских, чем национализма «инородцев». И далеко не случайно, что еще при Временном правительстве А. Ф. Керенского о своей региональной автономии объявили в Томске «сибирские областники», избравшие даже собственное, отдельное от Всероссийского, «Сибирское Учредительное собрание», а его исполнительный орган – т. н. САУС (Совет уполномоченных автономной Сибири) просуществовал в эмиграции в Китае до 1937 г. – до японской интервенции.
И нынешние газетные публикации РФ о возможности создания «дальневосточных», «енисейских» или «уральских» республик оттуда – из регионального русского сепаратизма (хотя и отрицать сегодня национальный сепаратизм в РФ – Татарстан, Башкирия – было бы неверным). Кстати, назначение Путиным семи своих представителей в регионы – это отражение прежнего страха Центра прежде всего перед «русским» сепаратизмом.
И далеко не случайно, что модель австро-венгерской «национальной культурной автономии» оказалась в центре внимания и «временных» революционных демократов во главе с Керенским, и большевиков в их лидером Лениным (хотя большевики первоначально, до победы в ВКП(б) Сталина) вкладывали в это понятие «чисто пролетарское» наполнение – «национальное по форме, социалистическое по содержанию»).
Кстати, «австро-венгризм» расколол и «временных». Александр Керенский и глава Петросовета грузинский меньшевик Николай Чхеидзе мыслили бывшую Российскую «тюрьму народов» как Федерацию свободных наций.
Министр иностранных дел проф. П. Н. Милюков и военный министр фабрикант А. И. Гучков – как по-прежнему «единую и неделимую». Керенский и Чхеидзе в мае 1917 г. поехали в Киев и там публично признали автономную «самостийность» Украины, а Милюков с Гучковым в знак протеста вышли из первого состава Временного правительства.
В сентябре 1917 г. просвещенный украинский националист профессор Киевского университета Михаил Грушевский собрал в Киеве огромное совещание «националов» бывшей Российской империи (напомним, что 1 сентября Керенский провозгласил Россию республикой), на котором вновь зазвучала модель Австро-Венгрии как образец для подражания.
И хотя киевское совещание «националов» высказалось за добровольную «Федерацию всех народов России», на практике развитие и национализма, и регионализма в бывшей Российской империи пошло совсем другим путем – на штыках иностранных армий.
Тот же Грушевский как глава Украинской Рады 9 февраля 1918 г. раньше большевиков подписал в Брест-Литовске от имени «самостийной» Украины сепаратный мир с Германией и Австро-Венгрией, а для защиты своей мнимой «незалежности» (независимости) от «москалей» пригласил войска кайзера в Украину. Немцы, в отличие от австрийцев, «играть в национальность» никогда не умели. Задолго до этой оккупации Мольтке-младший писал: «Европейская война разразится рано или поздно, и это будет война между тевтонами и славянами. Долгом всех государств является поддержка знамени германской духовной культуры в деле подготовки к этому конфликту». 2
Понятное дело, немцы, заняв Украину, никаких «самостийников» поддерживать не стали – посадили в Киеве свою марионетку «гетмана» Павла Скоропадского, бывшего свитского генерала Николая II, а тот набрал в свое правительство одних «москалей», включая и бывшего «легального марксиста» М. Туган-Барановского, ставшего «самостийным» министром иностранных дел (ни премьер, ни министр ни слова не говорили по-украински).
Грушевский и его Рада бежали в Каменец-Подольский, а на Украине началось националистическое движение «петлюровцев». Германская оккупация способствовала территориальному распаду Украины: когда в ноябре 1918 г. «тевтоны» начали уходить, «мать-Украина» имела уже Донецко-Криворожскую республику с центром в Харькове, националистическую республику в Малороссии с Киевом во главе, Западно-Украинскую народную республику со столицей во Львове, анархо-республику батьки Махно в Гуляй-поле и татарско-крымский анклав в Симферополе.
Немцы, однако, надолго оставили свой след в постреволюционной России: именно по их «лекалам» 1918 г. при образовании СССР были нарезаны республиканские границы на Украине (до 1954 г. без Крыма), в Белоруссии и Прибалтике, ибо и там в декабре 1917 г. – марте 1918 гг. они посадили своих «гетманов скоропадских».
После германцев в черноморские порты пришли военные корабли и солдаты Антанты, затем огнем и мечом прошлись «добровольцы» ген. Антона Деникина – все это вместе взятое превратило Украину в главное кровавое поле гражданской войны 1918-1920 гг., на котором уже ни о какой австро-венгерской модели и тем более «федерации свободных народов» речь не шла, что в конечном итоге принесло успех большевикам.
Аналогичная ситуация сложилась и в Закавказье, где местные националисты поочередно опирались на иностранные штыки – германские и английские – в Грузии, турецкие – в Баку и т. д.
Не лучше обстояли дела и у регионалов. Старый народник Николай Чайковский, племянник знаменитого композитора, сидел в Архангельске в 1918-1920 гг. как глава «Северной окраины России» под охраной британских штыков и даже деньгами в его «государстве» стали английские фунты стерлингов.
Та же картина наблюдалась в 1918-1922 гг. в Приморье и в 1918-1920 гг. в Забайкалье: в Приморье регионалов охраняла Антанта, в Чите атамана Григория Семенова – японцы.
И оказалось, что в отличие от Австро-Венгрии, в России 1917-1922 гг. ни националы, ни регионалы никакой прочной опоры в низах не имели, поэтому и опирались на иностранные штыки. А это отсутствие массовой поддержки населения (что отмечают очень многие участники «белого движения» в Гражданскую войну) отражал тот своеобразный нейтралитет крестьянства, которое не хотело воевать ни на стороне «красных», ни на стороне «белых». По последним подсчетам российских и американских историков (см., в частности, книгу профессора Гарвардского университета эмигранта Владимира Бровкина «За линией фронта») до 1/3 пленных солдат принудительно воевали то у «красных», то у «белых».
Но не только «тевтоны» не понимали исторических особенностей национально-государственного устройства России (не «нация», а «народ», т. е. вероисповедание, объединяющее много различных «наций») – не понимали этого и духовные наследники Великого Просвещения XVIII в., особенно в США. Американцы настолько возрадовались Февральской революции, что дипломатически признали Временное правительство даже на три дня раньше, чем Англия и Франция. Американский президент профессор Принстонского университета Вудро Вильсон (главный инициатор развала Австро-Венгрии и Османской империи) в своем послании Павлу Милюкову 4 апреля 1917 г. впал в такую эйфорию, что предложил своему коллеге русскому профессору* немедленно декретировать в России… республику, не дожидаясь решения Учредительного собрания. 3
Еще более эйфоричен был новый посол США при «временных» Д. Френсис, славший в Вашингтон восторженные депеши о «самой изумительной революции в истории», о скором превращении республиканской России во «вторые США», а союз этих «двух США» обеспечит Антанте победу над автократическими Германией и Австро-Венгрией, что в свою очередь «драматическим образом изменит общую мировую геополитическую ситуацию». 4
Более того, американцы, дезориентированные вначале пиаракциями большевиков (8 ноября 1917 г. развесили по Петрограду афиши о создании «Второго Временного правительства – Совнаркома», а 13 января 1918 г. обозвали свой III Всероссийский съезд советов «Вторым Учредительным собранием»), долго колебались – а не признать ли им дипломатически и правительство «максималиста» (но республиканца) Ленина, как ранее они признали правительство «социалиста» Керенского и профессора Милюкова?
Вильсон поручил двум американцам – секретарю «Общества друзей русской свободы» (с его помощью Максим Горький в 1906 г. собрал в США несколько миллионов долларов «на революцию», часть из которых передал большевикам), главе «Американского бюро печати» и по совместительству разведчику А. Булларду и полковнику Р. Робинсу, руководителю миссии американского Красного Креста в России – прощупать Ленина на предмет установления дипломатических отношений США со «Вторым Временным правительством».
Оба посредника в ноябре 1917 – мае 1918 г. неоднократно встречались с Лениным и Троцким, бывали в Смольном и в Кремле, присутствовали на заседаниях Петро- и Моссовета (Буллард знал Ленина еще раньше – встречался с ним в 1915-1916 гг. в Швейцарии). Оба американских эмиссара (особенно, Робинс) рекомендовали Вильсону восстановить дипотношения со «Вторым Временным правительством» при условии, что Ленин, как и Керенский, продолжит войну с Германией и Австро-Венгрией на стороне Антанты.
Вильсон даже прислал в президиум «Второго Учредительного собрания» (III съезда Советов в Петрограде в январе 1918 г.) приветственную телеграмму.
И только когда американскому журналисту и разведчику Эдгару Сиссону, прибывшему в Петроград для противодействия германской пропаганде, с помощью вмонтированным в Смольном «белых» шпионов (радиошифровальщиков, телеграфистов спецсвязи и др. – руководил ими проантантофильски настроенным журналист Евгений Семенов-Коган) удалось добыть документы о двойной игре большевиков в Брест-Литовске (они были изданы в октябре 1918 г., под эгидой Конгресса США и вошли в историю как «документы Сиссона»), Вильсон отказался от своей химеры. 5
В 1919 г. во многих европейских газетах была популярна такая карикатура: на земной шар накинуты две петли – за одну тянет В. Вильсон (и под ним надпись – «Лига Наций»), за другую – В. И. Ленин (и под ним – «Коминтерн»).
При всей гротескности этой карикатуры она верно отражала суть двух планетарных проектов, почти одновременно предложенных (и, главное, практически реализованных) – национального (Вильсон) и интернационального (Ленин).
Более того, оба доктринера-футуриста создали и инструменты реализации их химер. Вильсон – Лигу Наций, Ленин – Коминтерн, причем в один и тот же 1919 год. Каждая из этих глобальных «контор» имела свои «дочерние» организации. Лига Наций – МОТ (Международная организация труда), ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения), Комитет по делам беженцев, даже свой «мозговой штаб» - т. н. «Лигу умов» (предшественницу «Римского клуба»), где заседали такие «инженеры человеческих душ» межвоенного периода, как писатели Рабиндранат Тагор, Голсуорси, Ярослав Гашек, Бернадр Шоу, Ромен Роллан и др.
У Коминтерна также имелись свои «дочки» - Крестинтерн, КИМ (Коммунистический Интернационал Молодежи), Профинтерн, МОПР, Межрабпром, даже «пролетарское олимпийское движение» - Спортинтерн, проводившее в 20-х – начале 30-х гг. свои «рабочие олимпиады».
Само собой, каждая «контора» имела свои научные и учебные заведения (особенно много у Коминтерна: Университет народов Востока, Китайский университет и т. д.), немалое число ассоциаций, причем даже пацифистское движение в Европе было поделено между Лигой Наций и Коминтерном.
Разумеется, никаких контактов между Лигой наций и ИККИ (Исполнительным Комитетом Коммунистического Интернационала) не было – «два мира, две системы», и СССР – плацдарм мировой революции – до 1934 г. в Лигу Наций не входил.
Коминтерн был более агрессивной организацией. Современный читатель может сегодня прочитать документы о подготовке «красных террористов» в школах Коминтерна под Москвой, о «нелегалах» ИККИ за границей, о том, как Коминтерн пытался поднять мировую революцию в 1923 г. в Германии, в 1924 г. – в Эстонии, в 1926 г. – в Австрии и Великобритании, в 1927 г. – в Китае. 6
К сожалению, конструируя будущее «державы-необходимости» - РФ – Я. Шимов полностью игнорирует этот «коминтерновский» период советской истории (1919-1939 гг.). А зря. Мы не поймем историю создания, развития и краха СССР, если не изучим его «коминтерновскую» основу.
Как В. Вильсон, конструируя Лигу Наций, «подгонял» под нее границы послевоенной Европы и Передней Азии (на месте двух империй – конгломерат мелких и слабых экономически, как правило, мононациональных государств), так и В. И. Ленин, сплачивая огромную Россию и заново завоевывая национальные (Закавказье, Украина) и региональные (Сибирь, Дальний Восток) окраины, мечтал о создании «Мирового Союза Социалистических республик» (эта задача была прямо указана в преамбуле первой конституции СССР 1924 г.).
Как в 1906 г., отмечает Я. Шимов, близкий ко двору Габсбургов румын Аурел Поповичи предлагал трансформировать остаток «Священной Римской Империи» - Австро-Венгрию – в «Соединенные Штаты Великой Австрии» (федеративную монархию), так и Ленин в 1919-1923 гг. пытался создать «пролетарские» штаты мира, но не на национальной, а на классовой основе. Первые четыре «штата» этой «мировой пролетарской республики» были созданы в декабре 1922 г. в Москве под названием СССР. В него вошли РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР (Азербайджан, Грузия, Армения). Все другие нацменьшинства вошли в состав этих первых «пролетарских штатов» на правах автономий (в частности, все будущие союзные республики Средней Азии – в РСФСР).
Но жизнь оказалась сильней обоих доктринеров. Схема Лиги Наций Вильсона не надолго пережила своего создателя. Первый удар по доктринеру был нанесен Сенатом США уже в 1920 г. – американские сенаторы не ратифицировали Версальский мирный договор и Устав Лиги Наций, и Версальская система 1919-1939 гг. стала развиваться в Европе без США. Очень скоро благородный принцип наций начал перерождаться в национализм (как сегодня в СНГ), а за ним – и в фашизм. Серия военно-фашистских переворотов в «версальских» государствах (в 1919 г. – в Венгрии, в 1923 г. – в Болгарии, в 1926 г. – в Польше, в 1929 г. – в Югославии) еще до прихода нацистов Гитлера к власти в 1933 г. в Германии показала, что «мононациональный принцип» В. Вильсона оказался химерой. Восточная Европе по пути American dream не пошла.
Не лучше обстояли дела и у другого доктринера – В. И. Ленина. Уже при конструировании «мирового СССР» он столкнулся с сильной скрытой оппозицией внутри партии, главой которой стал нарком национальностей Иосиф Сталин. Известная резкая переписка 1922-1923 гг. Ленина об «автономизации» СССР отражала нечто большее, чем личные разногласия двух лидеров большевизма. Для реализации доктрины Ленина о «мировых пролетарских США» не хватало главного – мировой пролетарской революции, хотя его последователи – «коминтерновцы» держались за эту идею как религиозные фанатики. Достаточно сказать, что на VI Всемирном конгрессе Коминтерна в 1928 г. в Москве Николай Бухарин, новый (вместо «троцкиста» Зиновьева) лидер ИККИ, сделал 6-часовой доклад, а конгресс единогласно принял «Программу мировой революции».
Надо отметить, что оба доктринера раньше своих соратников поняли крах своих химер. Они и умерли в один – 1924 г., сломленные реалиями жизни, не совпавшими с их доктринами.
Мировая пролетарская революция не свершилась, но СССР и Коминтерн остались. Правда, победив в партии и государстве к 1930 г. (XVI съезд провозгласил его «корифеем марксизма» за совершенно антимарксистскую теорию «возможности победы социализма в одной, отдельно взятой стране»), Сталин вскоре превратил заграничную агентуру аппарата ИККИ в инструменты своей тайной полиции, в 1938-1939 гг. арестовал и уничтожил большую часть этого аппарата в Москве, а в 1943 г. вообще распустил Коминтерн, восстановив вместо него традиционное патриаршество РПЦ.
В национальной полемике внутри СССР Сталин внешне вернулся к великодержавному русскому шовинизму, который, однако, отличался большим своеобразием. Первым делом еще в 1923 г. он постарался ликвидировать «пролетарский демократизм» в отношениях между субъектами СССР во внешней политике: ранее существовавшие самостоятельные загранпредставительства УССР, БССР и ЗСФСР были упразднены, а их постпреды (послы) перешли в 1924-1925 гг. на должности советников-посланников в посольствах РСФСР. «Строптивых» типа предсовнаркома и министра иностранных дел Украины Христиана Раковского (он выступил за Ленина против Сталина в ЦК ВКП(б) и на пленуме ИККИ) быстро нейтрализовали – Раковского, например, в сентябре 1923 г. отправили советским послом в Англию. 7 Параллельны были упразднены дипломатические отношения между членами «пролетарского СНГ» - должности т. н. «дипломатических агентов».
Затем руки дошли и до национально-культурной автономии, почти целиком заимствованной Лениным из австро-марксизма Отто Бауэра и других австрийских социал-демократов. По конституции 1924 г. азбука и письменность сочинялась для всех, даже очень малых народов, включая крайний Север. В Ленинграде в межвоенный период действовал целый педагогический институт народов Севера. Существовали не только национальные округа и национальные области, но и отдельные «национальные деревни». С этим последним «баловством» Сталин покончил быстро и решительно – деревни остались, но «национальность» их была упразднена.
Вскоре началась сталинская чехарда со статусами «союзных» и «автономных» республик и их подчиненностью. Конечно, эта политика не имела ничего общего с подлинным национальным возрождением хотя бы в духе Вудро Вильсона – Сталину надо было создать в ВКП(б) партийную опору из «националов». А для этого следовало поднимать статус автономий до уровня «союзных республик». И с 1924 г., вскоре после смерти Ленина, этот процесс пошел. Сначала Сталин развалил ЗСФСР на ее изначально три составные республики (хотя даже Вильсон в своем проекте 1918 г. ратовал за Закавказскую Федерацию) – Азербайджан, Грузию и Армению, что вновь вызвало к жизни застарелую проблему Нагорного Карабаха.
Затем дело дошло до Туркмении и Киргизии – они также повысились до «союзных» (Казахстан, Таджикистан и Узбекистан еще несколько лет останутся «автономиями» в составе РСФСР).
Далее начнется чехарда с автономиями. Единую Горскую республику разобьют на целый «букет» автономий, причем некоторые из них начнут «футболить» из одной союзной республики в другую. Так, от Осетии-Алании отрежут Южную Осетию и передадут Грузии. К ней же в 1931 г. из РСФСР передадут Абхазию, бросив семена нынешнего абхазо-грузинского конфликта и проблему 300 тыс. грузинских беженцев в Тбилиси и Батуми.
Все эти «рокировки» нужны были Сталину для укрепления своих личных позиций в партии и государстве, ибо первые секретари союзных республик автоматически входили в ЦК и даже в Политбюро (Украины, Белоруссии, Казахстана), избирались в Верховный Совет СССР.
Но Сталин никому не доверял, даже своим ставленникам – «националам». Поэтому за спиной любого первого союзного «национального» секретаря маячил второй – и обязательно русский.
Вместе с тем бывшим национальным окраинам бывшей царской России – союзным республикам СССР – бросалась «морковка»: были созданы республиканские академии наук (и звания республиканских академиков и член-корреспондентов), академические театры (и народные и заслуженные артисты республик), республиканские университеты и т.д. За годы существования СССР сформировалась собственная национальная научная и культурная элита, из которой после распада СССР в 1991 г. вышли многие лидеры новых государств СНГ – Акаев в Киргизии, бывшие президенты Азербайджана Эльчибей и Армении Тер-Петросян, лидер «Саюдиса» и премьер Литвы музыкант Ландсбергис и др.
И в результате в СССР не сложилось ни национально-культурной автономии австро-венгерского образца (1867-1914 гг.), ни американской модели «штатов» и новой нации американцев, хотя брежневская пропаганда после принятия новой конституции СССР в 1977 г. потратила немало чернил на восхваление «новой исторической общности – советского (американского?) народа».
Все эти эксперименты сначала с созданием «пролетарского СССР», а затем с его сталинской моделью в течение целых 70 лет не могли пройти бесследно: в СССР действительно сложилось нечто среднее между национальным «европеизмом» и заокеанским «американизмом». Это «нечто среднее» некоторые современные политологи СНГ пытаются определить термином «евразийство», хотя и он не раскрывает всей специфики России как «державы-необходимости».
Во всяком случае, в отличие от Австро-Венгрии в 1867-1918 гг., в СССР говорить об организованном массовом национально-освободительном движении в 1985-1991 гг. (за исключением республик Прибалтики и Молдавии и, частично, Украины – львовский «Рух») не приходится. Выступления националов-одиночек действительно имели место, но они искусственно раздувались на Западе усилиями эмигрантов-националистов (чеченцем Авторхановым и др.).
Зато гораздо большее значение для судеб СССР имело возникновение после его сталинской «реорганизации» мощных кланов партийной этнократии, которая в 1988-1991 гг., по образному выражению директора Института славяновения члена-корреспондента РАН Владимира Волкова «разодрала на куски СССР» 8.
Именно представители этих кланов – «жусов», которые еще при Брежневе крепко держали партийную власть в союзных республиках в своих руках, и стали, как правило, президентами «независимых» государств в СНГ. Причем не в результате действительно национально-освободительного движения, как в «лоскутной Габсбургской империи», а в результате одномоментной перекраски в «националов»: вчерашние марксистско-ленинские атеисты Ельцин, Алиев, Ниязов вмиг стали «верующими» в православие или ислам, поехали по «святым местам» - в Мекку или Сергиев Посад. Такое ханжество и лицемерие ничуть не смутило демократический Запад, который, оказывается, и в XXI в. исповедует максиму президента США Теодора Рузвельта – «я знаю, что этот президент (в Латинской Америке – авт. ) сукин сын, но это – наш сукин сын».
И вряд ли из таких республик СНГ, возглавляемыми такими вот «туркменбаши», получаются «державы-необходимости». Скорее, им уготован путь «императора Бокассы» в Центрально-африканской республике.
Думается, что и новая попытка поднять на борьбу с «русскими гяурами» очередных «сукиных сынов» Северного Кавказа путем организации радиовещания из Праги радио «Свобода» на чеченском и ингушском языках ничего конструктивного, кроме нового обострения идеологической «холодной войны» (например, закрытия в Москве корпункта «Свободы» путем непродления истекающей в 2003 г. лицензии на вещание), не даст.
Современные последователи Вудро Вильсона в США, как и почти сто лет назад, никак не могут взять в толк, что Российская Федерация – не США и даже не Австро-Венгрия до 1914 г. Беженцы в Чечне и Ингушетии живут в своих палаточных лагерях в начале XXI в. в таких условиях, в каких в конце XIX в. не жил в габсбургской монархии самый последний словак или русин из Закарпатья. И не радио на чеченском языке нужно этим женщинам, детям и старикам, а мир, но пока – еда, горячая вода, лекарства, больницы и школы детям.
К чему будет призывать это радио несчастных беженцев? К обвинению Путина в преступлениях против человечности и отдаче его, как Милошевича, под суд международного трибунала? В России и без того немало людей любой национальности, которые давно заметили политику двойных стандартов США и Евросоюза в отношении СНГ.
За десять лет существования СНГ бывший homo soveticus достаточно натерпелся от отечественной доморощенной «демократии», если только в России по официальным данным около половины – 38 % - населения живет ниже черты бедности. И это – по явно заниженным оценкам. На деле – более 50 %. Да и могло ли получиться иначе, если за время существования СНГ в одной только РФ цены на электроэнергию выросли в 23 тыс. 503 раза, на газ – в 35 тыс. 630 раз, за проезд и провоз по железной дороге – в 17 тыс. 754 раза9 по сравнению с «проклятым советским гулаговским прошлым» (Валерия Новодворская, «мать» ельцинской «дерьмократии»).
Коррупция, мафиозные разборки, «олигархи» - вот что принес западноевропейский принцип «национальной независимости» в СНГ, который к тому же был лишь фиговым листком для партийных этнократов.
Дискредитирована сама система «демократических выборов» - в Москве и Петербурге на муниципальном (районном) уровне все чаще и чаще срываются местные выборы – «голосуют ногами» (не являются к урнам) или голосуют «против всех».
Россия в ХХ в. прошла все этапы развития человечества: национальный этап (1917-1922 гг. и 1991-2001 гг.), классовый этап (СССР и Коминтерн в 1919-1939 гг.), сталинскую диктатуру и брежневский застой, горбачевскую перестройку и псевдодемократию «царя Бориса». И нигде она не нашла своего «града Китежа».
Но она станет действительно «державой-необходимостью» только на условиях соблюдения прав человека, а может быть, и того больше – подлинно великой державой. И тогда уже точно – Российская Федерация не развалится!