Russkiivopros
No-2009/4
Author: Владимир Воронов

ЧЕЧНЯ FOREVER

Практически уже вся постсоветская история России неразрывно связана с одним и тем же продолжающимся событием — чеченской войной. Эта война буквально вторглась в российскую жизнь, начавшись ровно 15 лет назад, в декабре 1994 года. Победу в той войне Россия одержать не сумела, и в августе 1996 года Чечня де-факто стала независимой. Так и не состоявшись как государство, сгубив себя самоубийственным вторжением в Дагестан, давшим Москве удобный повод для реванша. И 10 лет назад, в декабре 1999 — январе 2000-го российские войска вновь штурмуют Грозный. На сей раз усмирение Чечни выглядит куда как успешнее прежнего. Москва, на первый взгляд, прочно удерживает Чечню вооруженной рукой. Никакой войны официально нет, контртеррористическая операция (КТО) официально считается законченной весной 2009 года — тогда в Чечне был отменен режим КТО.
Только вот в результате победы, которую мы потерпели, пламенем терроризма охвачен уже весь Кавказ, а его метастазы расползлись по всей стране. И уже Чечня вошла буквально в каждый дом. Но эту тему в официозных СМИ стараются не затрагивать, вспоминая о Чечне лишь в связи с активностью её президента Рамзана Кадырова. То он в очередной раз подает в суд на какого-нибудь правозащитника, то ему генеральское звание присваивают или вдруг его имя упомянут в связи с каким-то очередным убийством.
 
«Черная дыра» России: как правильно доить казну
Но всё это не даёт никакого представления о роли чеченского фактора в современной российской жизни. Например, в российских СМИ уже давно не обсуждают тему финансирования Чечни из федерального бюджета. Хотя сведения об этом вовсе не засекречены: цифры можно почерпнуть хотя бы из материалов Счетной палаты РФ. Так, в апреле 2008 года, Счетная палата сообщила, что в 2007 году доходы бюджета Чечни исчислялись в 61,5 миллиарда рублей, «при этом безвозмездные поступления из федерального бюджета составили почти 59 млрд. рублей, или 95,7 процента от объема доходов республиканского бюджета».[1] То есть, 2,1 миллиарда долларов из почти 2,2 миллиардов (по тогдашнему курсу) Чечня получила от Москвы в виде дара!
Однако для большей точности заглянем в «Отчет о результатах контрольного мероприятия «Проверка расходования государственных средств, направляемых органам государственной власти Чеченской Республики и Российской Федерации в целях восстановления социальной сферы и экономики Чеченской Республики (межбюджетные трансферты и федеральные целевые программы)», опубликованный в официальном «Бюллетене Счетной палаты Российской Федерации». Итак, «за 2007 год в бюджет Чеченской Республики поступили доходы в размере 61537167,4 тыс. рублей ...Безвозмездные поступления из федерального бюджета сложились в сумме 58880232,0 тыс. рублей... или 95,7 % от объема доходов республиканского бюджета».[2]
Другой отчет содержит некую детализацию: сколько средств было выделено, по какой графе и когда. Например, в январе-июне 2007 года по разделу «Межбюджетные трансферты» чеченское правительство получило из Москвы примерно 1,3 миллиардов рублей.[3] За тот же период получены дотации «на поддержку мер по обеспечению сбалансированности бюджетов» — свыше 8,8 миллиардов рублей.[4] Под федеральную целевую программу «Социально-
экономического развития Чеченской Республики на 2008-2011 годы» в 2007 году планировалось выделить почти 12 миллиардов рублей.[5] При этом Счетная палата констатировала: «Из-за отсутствия должного планирования и завышения численности получателей льгот по различным видам субсидий и субвенций из федерального бюджета была получена помощь в превышающих потребность объемах». Но аудиторы уверяют, что это свидетельствует лишь «об ошибках в планировании расходов бюджетных средств, предусмотренных на финансирование социальных выплат населению».[6] Не знаю, как там насчет «ошибок», но на нормальном русском языке это называется иначе: воровство и хищение государственных средств в особо крупных размерах.
Впрочем, это уже мелкие детали, меркнущие на фоне главного: как субъект Российской Федерации Чеченская Республика экономически совершенно недееспособна, не производя ровным счетом ничего. Тем не менее, она получает колоссальные транши из Центра, проедая их в прямом смысле слова. А уж разворовывают их или неграмотно расходуют, не столь важно: в одном лишь 2007 году два миллиарда долларов просто выброшены на ветер. А ведь были ещё годы предшествующие, последующие...
 
Стратегический плацдарм
Чтобы понять, зачем всё это, попытаемся объяснить значение Чечни для России. И без экскурса в прошлое тут не обойтись. Кавказ исторически всегда был яблоком раздора и предметом вожделения трех держав: Персии, Турции и России. К началу XIX века на этом поле осталось два ведущих игрока — Россия и Турция. И для одной, и для другой стороны контроль над Кавказом не мог быть частичным, невзирая на Большой Кавказский хребет, который, казалось бы, естественным образом делил сферы влияния. Практика показала, что ни Османская империя, ни Российская не могут сосуществовать на этом рубеже. Для России «недозавоеванность» Кавказа закрывала доступ к ряду черноморских портов, создавая угрозу коммуникациям. А Турции, в свою очередь, мало улыбался северный сосед, нависавший над ее коммуникациями.
И решающей в этом конфликте оказалась роль именно Чечни: именно там жили-были беспокойные горцы-мусульмане, которые фактически закупоривали основные российские коммуникации с Закавказьем. А в кризисной ситуации этот анклав превращался в стратегический плацдарм, с которого можно было наносить удары по любым российским линиям коммуникаций в этом регионе. Проще говоря, не покорив Чечню, Россия не могла считаться хозяином Кавказа. И это вовсе не «геополитический бред», а те самые реалии, которые определяли весь ход Кавказской войны XIX века. После усмирения и умиротворения Чечни и Дагестана ситуация, казалось бы, изменилась. Но после распада Советского Союза всё, по сути, как бы вернулось на круги своя: отпадение Азербайджана, Грузии, Армении вновь превращало Чечню в то, чем она являлась в XIX веке — в ключевую стратегическую позицию. Даже еще более значимую, поскольку появились новые факторы: Каспий и его нефть. Опираясь на этот плацдарм, можно было обеспечить свое влияние в регионе. Но, одновременно, без этого плацдарма вся южная оборонительная конфигурация России становилась предельно уязвима.
Но эту тему официальная Москва вслух не озвучивала. Никто из высших государственных лиц, начиная в 1994 году войну, даже словечком не обмолвился о стратегических интересах России на Кавказе. Словно их и не существовало вовсе. Или о них нельзя было упоминать вслух в приличном обществе... Потому на уши нам тогда вешали какую-то полную лапшу, вещая, что федеральные войска вошли в Чечню для «восстановления конституционного порядка» и «разоружения незаконных вооруженных формирований». Уже позже, в своем «Президентском марафоне» Борис Ельцин даст трактовку, отличную от деклараций 1994 года: «На территории России образовалась криминальная черная дыра... Дудаев угрожал России, шантажировал ее террористическими актами, взрывами на военных объектах, на атомных электростанциях. Человек, который озвучивает такое, в принципе, не может и не должен быть субъектом переговоров». Да и вообще, понимаешь, «мы не можем безучастно наблюдать, как отваливается кусок России, это станет началом распада страны». Ну, всё это неправда, потому как никакими терактами Джохар Дудаев до войны вовсе не угрожал. Да и с чего бы это вдруг Кремль возбудился именно тогда: столько лет безучастно наблюдал и вдруг проснулся — в Чечне?
О каком криминальном беспределе в одной отдельно взятой Чечне можно было тогда говорить, если любой обыватель ежедневно имел возможность убедиться, что в этом смысле дудаевская Чечня не слишком сильно отличается от лужковской Москвы. Те же «незаконные вооруженные формирования», тот же делёж собственности, рынков и сферы влияния при помощи автоматов, гранатометов и взрывчатки. Когда по всей стране в схватке за собственность «предприниматели» ежедневно рвали машины друг друга тротиловыми шашками, нанимая сотни и тысячи киллеров, для наведения конституционного порядка никаких танков не напасёшься. Тем паче, по части сепаратизма наивысшие угрозы целостности и единству России исходили тогда вовсе не от Чечни — от Татарии Шаймиева и Башкирии Рахимова, вот уж кто тогда отделялся от России вполне целеустремлённо! Но всё это - досужие разговорчики, потому как темы криминального беспредела, непереговороспособности Дудаева и угрозы распада — их возьмут на вооружение лишь после начала войны. Потому российское общество тогда с явной прохладцей и восприняло идею наведения порядка в Чечне военной силой, потому та война и не получила абсолютно никакой общественной поддержки. Потому, быть может, тогда и проиграли.
Кстати, о криминале. Эта тема не выдержала критики даже думской комиссии, без труда откопавшей убойные факты чрезвычайной выгодности дудаевского режима Москве — до поры. Образовавшаяся в 1991 году на территории Чечни «свободная экономическая зона» оказалась просто находкой. Через эту «чёрную дыру» беспошлинно и бесконтрольно потекло всё: контрабанда (до 150 челночных авиа- и автобусных рейсов ежемесячно), «неучтенные» нефтепродукты, оружие. Понятно, что Чечня была здесь скорее ширмой, нежели главным игроком. Что подтверждают хотя бы известные факты нефтяных махинаций: именно через Грозный российские нефтяные компании осуществляли «черные» поставки своей нефти на Запад (в основном, из Западной Сибири). Например, в 1992 году на заводы Грозного для переработки поступило 9,7 млн. тонн нефти (из них лишь 3,2 млн. тонн чеченской), в 1993 году — 3,5 млн. тонн (из них 2,4 млн. тонн чеченской), в 1994 году — 2,98 млн. тонн (1,2 млн. тонн чеченской).[7] Речь шла о нелегальной — без пошлин и налогов — прокачке через Чечню нефтепродуктов на миллиарды долларов. И трудно не согласиться с выводом думской комиссии, что «только прямое пособничество российских правительственных структур могло обеспечить поступление огромных объемов нефти в Чечню, доставку продуктов нефтепереработки за рубеж по российским трубопроводам и получение нефтедолларов режимом Дудаева».[8] Так что относительно тезиса о «криминальном режиме» в Чечне всегда хочется вспомнить старую русскую пословицу: «чья бы корова мычала…».
Аналитики того времени выделяли три группы стратегических интересов России на Кавказе: «Сохранение целостности России ввиду реальной угрозы чеченского сепаратизма; сохранение Чечни в составе России как важного источника стратегического сырья – нефти; устранение «чеченской дыры» в стратегических транзитных коммуникациях».[9] Первая группа стратегических интересов считается авторами маловероятной: за три года независимости республика дошла до такой степени деградации и упадка, что «не стоило преувеличивать значение Чечни как фактора потенциальной угрозы сепаратизма других регионов», так что «угроза разрастания регионального сепаратизма не представляется объективной версией для обоснования силового метода разрешения конфликта».[10]
«Сырьевая» версия также представляется экспертам неубедительной: в Чечне находилось не свыше 0,5% общероссийских запасов: «Нефтяной комплекс Чечни в его нынешнем состоянии… никак не могут быть объективной причиной силового решения конфликта».[11] Кстати, к аналогичным выводам пришла и думская комиссия: «Не угроза потери для России такого источника нефти стала причиной военной операции в Чечне».[12]
Оценивая третью группу стратегических интересов, эксперты уточняли: «В широтном направлении через Чечню следует мощный коридор сухопутных коммуникаций, придающих целостность всей транспортной системе Кавказа. С точки зрения России именно этот мотив можно было бы считать главным для оправдания применения силы в Чечне».[13] Правда, те же самые авторы в версии и усомнились, потому как «массированные бомбардировки тех же самых коммуникаций заставляют сильно сомневаться в том, что это было главной причиной принятия решения о силовом решении конфликта. Тем более, что основные артерии проходят в северном районе Чечни, контролируемом с самого начала оппозицией, а потом федеральными войсками. Кроме того, всегда есть запасные варианты пуска тех или иных ниток газо- и нефтепроводов в обход «мятежных» районов».[14] Потому цитируемые мной эксперты и уверены в «необоснованности принятия силового метода разрешения конфликта, исходя из стратегических интересов России на Кавказе».[15]
Правда, эта весьма емкая и насыщенная фактурой монография подписывалась к печати в самом начале июля 1995 года, когда всё ещё выглядело не так, как по прошествии вот уже почти 15 лет, когда многие факты и вовсе не были известны. Или рассматривались сиюминутно, в отрыве от происходящего во всем регионе. И потому, с позиций чистой прагматики, массированные удары по коммуникациям казались полным идиотизмом: зачем уничтожать то, что можно и нужно использовать? Но если исходить из того, что некие другие аналитики понимали, что в ближней перспективе этот плацдарм всё равно нельзя удержать надолго, то действия военных выглядят уже достаточно логичными: сейчас нам это всё равно не надо, использовать мы это не можем, потому нужно уничтожить всё, что может использовать для своего закрепления тут враг — реальный или потенциальный... Ну, а если закрепимся надолго (или навсегда), тогда всё заново и обустроим — уже только для себя. Проще говоря, если не нам, так и не вам — разнесём всё в пыль и прах. А если и когда это будет нашим, вот тогда заново всё и восстановим. То, что такие долгоиграющие расчеты вполне могли перевесить сиюминутную прагматику, дальнейшие события как раз и показывают.
Могла добавиться и иная мотивация, совсем не противоречащая этим резонам: бомбя и утюжа Чечню танками, Кремль наглядно демонстрировал почти столь же мятежным регионам, как и чем он ответит им, если они рискнут всерьёз решиться на отделение. Так что бомбы и ракеты, разносившие Грозный в пыль и прах, это было ещё и послание, предназначенное Казани, Уфе. И Якутии, сепаратистские устремления тогдашнего руководства которой были почти столь же очевидны. Надо сказать, тогдашние радетели сецессии прекрасно поняли, кому именно адресовано послание, резко пойдя на попятный именно тогда. И уж совсем затихли, когда в 1999 году наступила следующая фаза операции. Так что в этом смысле цели, можно сказать, были достигнуты. Только вот какой ценой... Но вопрос цены, уж точно, если и волновал кого в Центре, то лишь с точки зрения личных счетов в офшорах.
Не будем забывать, что и в первую, и в последующую чеченские кампании Москва пыталась решить и другую проблему, уже не внутреннюю. После прихода к власти в Азербайджане Гейдара Алиева это закавказское государство начинает свой дрейф от России, активно разыгрывая карту то сближения с Западом, то турецкую. Затем всерьез начинает прорабатываться вопрос экспорта каспийской нефти и газа в обход России. В сентябре же 1994-го американская компания «Шеврон» демонстративно начала эксперимент по транспортировке тенгизской нефти минуя Россию. Уже тенденция! А 20 сентября 1994-го в Баку и вовсе торжественно подписан «контракт века»: соглашение Азербайджана с Международным нефтяным консорциумом о разработке и транспортировке каспийской нефти. Естественно, в обход России и без нее. По сути, это означало неизбежность вытеснения России не только из Азербайджана, а вообще из Закавказья. Более того, с Каспия: единственный до того нефтяной маршрут каспийской нефти шел из Баку в Новороссийск. Да, вот незадача, пролегал он через Грозный!
Чем не преминул воспользоваться расчетливый Гейдар Алиев, козырнув тогда, с одной стороны, фактами российского участия в Карабахской войне на стороне Армении, а с другой — на Чечню: как, мол, я могу доверять вашим гарантиям, если вы не в состоянии обеспечить безопасность прокачки каспийской нефти через свою территорию?
Пока речь шла о шалостях российских «нефтяных королей», прокачивавших через чеченскую «трубу» море неучтенных нефтепродуктов, «криминальное государство» Дудаева никого особо не волновало: ведь кому надо, олигархи откатывали. Но с конца 1993 — начала 1994 года ситуация меняется кардинально. Потому как оказывалось, что у Грозного не врезной краник в трубу, а самый настоящий ключ к плацдарму, от которого, по сути, и зависела судьба схватки за Каспий. А вот это уже куда серьезнее всех вместе взятых частных интересов. Тем паче, все тогдашние усилия Москвы «мирно» уломать Алиева, с треском провалились. Да и не мирно — путем инспирации попыток переворотов в Баку — тоже.
Существует не особо афишируемая версия, что прекращение боевых действий в 1996 году было связано всё с тем же нефтяным фактором: пока в Чечне велась война, реализация каких-либо соглашений с Азербайджаном о транспортировке каспийской нефти в Новороссийск была невозможна. Потому, будучи тогда не в состоянии реально установить контроль над всей Чечней, пришлось идти на соглашение с мятежниками, чтобы выиграть время и совсем уж не упустить Азербайджан из своей орбиты. Побочным итогом боевых действий стало смещение маршрутов транспортировки нефти в обход России. А вывод после него российских войск из Чечни подчеркнул неспособность российской элиты решить вопрос контроля над нефтепроводом.[16]
Но и позже этот фактор никуда не исчез, став одним из детонаторов следующей военной кампании. Свидетельство тому, что суть чеченской проблемы прекрасно осознавалась как в России, так и за ее пределами, реплика бельгийского журналиста Мишеля Коллона, исследовавшего роль «нефтяного вопроса» в политике: «Выбор турецкого маршрута имел бы серьезные последствия для России. В этом случае Россия потеряла бы не только огромные доходы, но и утратила бы политическое влияние на Азербайджан и Казахстан. Поэтому Россия кровно заинтересована в том, чтобы транспортировка азербайджанской и казахстанской нефти по-прежнему осуществлялась через ее территорию к черноморскому порту Новороссийск».[17]
...Осенью 1998-го на нефтяном фронте очередной кризис: Азербайджан наращивает транзит казахской и туркменской нефти по трубопроводу Кашури-Батуми — т.е., в обход России. А в октябре 1998-го, на т.н. «нефтяном саммите» в Анкаре идею прокладки нефтепровода до турецкого порта Джейхан еще раз поддержали, подписав декларацию, главы Азербайджана, Грузии, Казахстана, Узбекистана и, разумеется, Турции. США также выразили поддержку этого маршрута. Шансы Новороссийска стать конечным звеном «Основного экспортного маршрута» становятся минимальными, туркменский газ и тенгизская нефть тоже пускают в обход России...
Попытаться сохранить влияние в регионе можно было лишь одним способом: доказать, что Москва способна обеспечить безопасность и надежное функционирование нитки Баку — Новороссийск. Сделать же это, в свою очередь, можно лишь единственным способом — восстановить полный контроль над Чечней. Выходит, по большому счету, особого выбора у Москвы и не было? В январе 1999-го Россия с превеликим трудом добивается заключения с Азербайджаном межправительственного соглашения о транспортировке каспийской нефти. Но предусматривалось, что ежегодно Баку и Москва эти договоренности будут пролонгировать. Так что в январе 2000-го опять предстояли тяжелые переговоры с Баку, на которые уже нельзя было идти с пустыми руками. Затяжка же грозила окончательно похоронить «северный вариант». Потому Грозный надо было брать вновь — и не позже декабря 1999 — января 2000-го, не особо выбирая средства и не дожидаясь более благоприятного момента. Впрочем, «момент» создали.
Достаточно открыть прессу тех дней: открыто писалось, как усилилось давление Москвы на Баку и что после разгрома боевиков не будет смысла строить трубопровод Баку-Джейхан... Знаменательно, что в марте 2000 года, аккурат в разгар новой вспышки ожесточенных боев, Кремль выделяет на чеченский нефтекомплекс почти 70 миллионов долларов! Еще полностью не зачищен от боевиков Грозный, а сами они ощущают себя полными хозяевами не только в горах, контролируя ряд ключевых коммуникаций, а деньги в спешном порядке на «трубу» Баку-Грозный-Новороссийск уже выделены![18] Приоритеты, на мой взгляд, обозначены вполне конкретно.
Была, конечно, ещё и масса внутренних факторов (включая проблему зреющего военного переворота, смены власти и т. п.), но, глядя из дня сегодняшнего, понимаешь, что решались они, возможно, попутно и менее затратными путями.
 
«Римская империя времени упадка
сохраняла видимость твердого порядка...»
Булат Окуджава

Столь же очевидно ныне, что стратегические цели, если и достигнуты, то явно не полностью, да и долговечным этот успех никак нельзя назвать. Что, как мне думается, в какой-то степени подтверждает и российско-грузинская война августа 2008 года. В общем, ни грузинскую или азербайджанскую «темы», ни каспийскую чеченский проект в пользу России не переломил. А его побочным «ребенком», как уже сказано выше, стала масштабная эпидемия терроризма, охватившая весь Северный Кавказ и выплеснувшаяся за его пределы: диверсионно-террористическая война в Дагестане, Ингушетии, террористическое подполье в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии, «Норд-Ост», Беслан...
Да и в самой Чечне война ведь продолжается, хотя боевиков уничтожают там с 1999 года — в последние пять-восемь лет ежегодно не менее 200. Но при этом их количество отчего-то так и не уменьшается. Командование федеральных сил из года в год сообщает одну и ту же цифру действующих боевиков — 800 человек. И количество сводок о подрывах, боях и потерях федеральных военнослужащих тоже меньше не стало. Да и количество войск в Чечне точно не уменьшается, даже увеличивается. Значит, силовые структуры не справляются с поставленными задачами...
А сама Чечня превратилась в «черную дыру», в насос, высасывающий соки из российской экономики. Порядок цифр выше уже был назван. Сейчас, правда, кризис, потому денег из федерального бюджета обещают дать меньше. Известно, что в состав дотаций бюджета 2010 года уже заложено: выделить Чечне 16,7 миллиардов рублей — это безвозмездно, то есть, даром. Да еще в сентябре 2009 года Чечня попросила у премьер-министра Владимира Путина 15 миллиардов — как бы в займы, в кредит. Премьер обещал, хотя всем понятно, что никаких долгов Грозный никогда отдавать не будет. Замечу: если анализировать крайне запутанные и противоречивые официальные данные, выйдет, что лишь с 2000 по 2005 гг. на Чечню было затрачено от трех до семи миллиардов долларов.[19] Осенью 2006 года в рамках федеральной целевой программы «восстановления» Чечни на 2008-2011 годы планировалось выделить за три года не менее 180,6 миллиарда рублей (свыше 6,7 миллиарда долларов по тому курсу).[20]
Как и куда ушли эти деньги? Ну, что-то и в самом деле пошло на ширмы и декорации — обустройство центра Грозного. Но если почитать выступления руководителей ФСБ и документы Счетной палаты с начала 2002 года, в них сквозит одна и та же горечь: воруют! И это проходит через все отчеты Счетной палаты по сей день, желающие сами могут в этом убедиться. Разве что со временем меняется и шлифуется стилистика, изящнее становятся фразы, осторожнее выводы. И понять это можно: аудиторы — тоже люди, им жить хочется, а из ревизионной поездки ведь запросто можно и не вернуться.
Зачем всё это? Ответ дал ещё 30 октября 2004 года самолично Владимир Путин: «Если страна платит, если налогоплательщик в стране в целом платит для того, чтобы поднять экономику Чечни, то люди в стране в целом делают это для того, чтобы... территория Чечни перестала ассоциироваться с какими-то беспорядками и источниками угрозы... Вот за что люди готовы заплатить деньги, но нужно, чтобы эти деньги были использованы рационально, эффективно и чтобы те цели, ради которых мы выделяем такие достаточно большие ресурсы, были достигнуты».[21]
Разве это не признание полного краха, по крайней мере, экономической политики в Чечне? Впрочем, ведь тогдашний президент России открытым текстом сказал, за что именно платят россияне: за лояльность чеченских чиновников — чтобы в спину не стреляли...
Как известно с незапамятных времен, жизнеспособность любого государства определяется способностью его властей обеспечить управляемость территорий и собираемость налогов. Истории, правда, известны и случаи, когда центральная власть, утратив контроль над территориями, по сути, платила своеобразную дань племенным вождям — за их внешнюю лояльность Центру. Достаточно вспомнить Римскую империю времени упадка, когда Рим всячески задабривал окрестных варварских царьков — лишь бы те, хотя бы формально, числили себя в составе империи. Это и было концом Римской империи, рухнувшей, грубо говоря, когда в имперском бюджете кончились сестерции и денарии, а племенные вожди пустились в свободное плавание. Российская политика начала XXI века на Кавказе, едва ли не до мельчайших деталей, напоминает политику Рима в канун его гибели: исторические законы ведь одни и те же...
Вот и Рамзана Кадырова лелеют и холят, словно какого-нибудь вождя вандалов или вестготов, а подкармливают явно лучше. При этом Рамзан Кадыров не раз подчеркнуто демонстрировал верность не России как таковой, не её конституции и законам, а лично Владимиру Путину — больше никому и ничему. Российские законы в Чечне действуют чисто номинально. При этом республика де-факто обзавелась едва ли не всеми базисными элементами государственности, вплоть до собственных зарубежных представительств и, разумеется, армии. Именно на собственные штыки, в первую очередь, и опирается диктатура Рамзана Кадырова. Точная численность его личной армии, разумеется, неведома, но туда смело можно записывать, по крайней мере, всех сотрудников МВД Чечни, батальоны специального назначения «Север» и «Юг». По разным оценкам, Рамзан Кадыров в состоянии выставить от 12 тысяч (нижняя граница) до 25 тысяч вооруженных человек. Как правило, это бывшие боевики, успевшие повоевать с российскими войсками и никакой теплоты к России явно не испытывающие. Стоит ли сомневаться, что в кризисный момент эти формирования запросто способны ударить в спину федеральным войскам? Тем паче, что по своей боеспособности, управляемости и надежности, как показывает практика, они будут и покруче федералов. Вот на них (а также их семьи) денег Рамзан Кадыров не жалеет, тем паче, деньги это не его, а из российского бюджета. В общем, в Чечне всё идет строго в рамках раннефеодальной законности и традиции: выдоенные из Москвы транши и дотации идут на подкормку вассалов и союзников.
А вот все возможные альтернативные «товарищи», на которых Кремль при случае мог бы попытаться сделать ставку, просто уничтожены — физически. Например, Кадыров сначала добился ликвидации спецотряда ФСБ «Горец», а 18 ноября 2006 года спецгруппой МВД Чечни прямо на улице Москвы показательно был расстрелян Мовлади Байсаров, подполковник ФСБ и бывший командир этого спецотряда. 24 сентября 2008 года в центре Москвы, прямо напротив Дома правительства, расстрелян один из самых известных соперников Кадырова (и его личный враг) Руслан Ямадаев. Той же осенью расформированы и батальоны специального назначения «Восток» и «Запад», подчинявшиеся оппонентам Кадырова. Бывший командир батальона «Восток» подполковник Сулим Ямадаев вынужден был скрыться от киллеров Кадырова в Объединенных Арабских Эмиратах, но 28 марта 2009 года на него было совершено покушение в Дубаи. Помимо этого, кадыровцев подозревают в совершении еще целого ряда покушений на противников Рамзана за рубежом, в том числе в Европе. Выходит, чеченские спецслужбы вышли и на мировую арену... По мнению авторитетного военного эксперта Анатолия Цыганка, «Кадыров постепенно превращается во врага России; как системный сепаратист он вынудил у России намного больше, чем генерал Дудаев, – и в политическом, и в финансовом отношениях».[22]
Пока воздержусь от своей оценки того, насколько точно в своё время были определены цели и задачи российской политики в Чечне, но одно для меня очевидно: были избраны явно неверные методы и механизм их реализации, ставки сделаны не на тех людей и не на те силы. Потому не стоит удивляться и результатам этой политики: «чеченизации» России, распространению злокачественной опухоли терроризма и опустошению казны.


[1] Департамент информации Счетной палаты Российской Федерации, 28 апреля 2008 г., http://www.ach.gov.ru/ru/news/archive/2583/
[2] Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации, № 1 (133), 2009, с.5.
[3] Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации, № 5 (125), 2008, с.29.
[4] Там же, с.32.
[5] Там же, с.37.
[6] Там же, с.38.
[7] Государственная Дума. Комиссия по расследованию причин и обстоятельств возникновения кризисной ситуации в Чеченской Республике. Итоговый отчет. М., с. 23.
[8] Там же.
[9] Новичков Н.Н., Снеговский В.Я., Соколов А.Г., Шварев В.Ю. Российские Вооруженные Силы в чеченском конфликте: Анализ. Итоги. Выводы. Париж — Москва, 1995, с. 169.
[10] Там же.
[11] Там же.
[12] Государственная Дума. Комиссия по расследованию причин и обстоятельств возникновения кризисной ситуации в Чеченской Республике. Итоговый отчет, с. 25.
[13] Новичков Н.Н. И др., Указ. соч., с.170.
[14] Там же.
[15] Там же.
[16] Гусейнов В. От Ельцина к…? Кн. 2. М., 1999, с. 135.
[17] Коллон М. Нефть, PR, война. Глобальный контроль над ресурсами планеты. М, 2002, с. 186 – 187.
[18] Цена войны // Новое время, 2005, № 41.
[19] Там же.
[20] Грани.ру, 13 ноября 2006 г., http://www.grani.ru/Economy/m.114306.html
[21] Стенографический отчет о рабочей встрече президента Российской Федерации Владимира Путина с президентом Чеченской Республики Алу Алхановым с участием Министра экономического развития и торговли Германа Грефа и полномочного представителя Президента России в Южном федеральном округе Дмитрием Козаком. 30 октября 2004 г., http://archive.kremlin.ru/appears/2004/10/30/2306_type63378type63381_78784.shtml
[22] Полит.ру, 24 ноября 2006 г. http://www.polit.ru/author/2006/11/24/baisarov.html