Вторжение войск пяти стран-членов Организации Варшавского договора (СССР, Болгарии, Венгрии, ГДР и Польши) в Чехословакию в августе 1968 г. явилось – об этом нечасто говорят – крупнейшей военной операцией в Европе со времен Второй мировой войны. Согласно данным начальника Генерального штаба Чехословацкой народной армии генерал-полковника К.Русова, обнародованным им в Национальном собрании ЧССР 26 августа 1968 г., т.е. через пять дней после вторжения, численность оккупационных войск пяти стран составила 27 дивизий, в том числе 12 танковых, 13 мотострелковых и 2 десантные, 6300 танков и 2000 орудий. Кроме того, в операции «Дунай» – такое кодовое обозначение дали вторжению в ЧССР те, кто его планировал, – участвовала одна из советских авиационных армий¹. Позднее выяснилось, что в действительности численность войск пяти государств ОВД, вошедших в Чехословакию, была еще большей: К.Русов не учел некоторые подразделения советской 11-й гвардейской армии, переброска которых на территорию ЧССР из Польши в тот момент еще продолжалась.
     «Августовское вторжение» (srpnov? invaze; это выражение чаще всего используется в Чехии для обозначения событий августа 1968 г.) стало предметом пристального внимания чешских и словацких историков после 1989 г., когда в Чехословакии рухнул коммунистический режим, а вместе с ним – ряд идеологических установок и информационных запретов, препятствовавших всестороннему и беспристрастному изучению данной проблематики. До этого анализом событий августа 1968 г. занимались в основном чешские и словацкие эмигрантские круги и западные историки, однако они по понятным причинам были отрезаны от необходимых источников и документов. После «бархатной революции» исследователи получили доступ к ряду архивных материалов, которые ранее были закрытыми. В начале 90-х гг. большую работу проделала специальная Комиссия правительства ЧСФР по анализу событий 1967 – 1970 гг., собравшая большое количество документов и материалов, переданных впоследствии Институту современной истории АН Чешской республики², специалисты которого в настоящее время главным образом и ведут изучение событий конца 60-х. В результате дополнительных исследований чешскими историками за последние годы опубликованы многочисленные сборники документов³, касающихся как событий августа 1968 г., так и последующего пребывания в Чехословакии войск пяти стран ОВД (до ноября 1968 г.), а затем – Центральной группы войск СССР. Вышло в свет множество статей и монографий, а также воспоминания непосредственных участников событий 1968 г.
     Чешские историки, как, впрочем, и большинство их коллег в других странах, оценивают вторжение войск ОВД в августе 1968 г., положившее конец попыткам тогдашнего чехословацкого руководства провести демократизацию общественно-политической жизни в стране, как событие в первую очередь политическое. Вводу войск предшествовала «прелюдия» длиной в несколько месяцев, в ходе которой руководство СССР, с тревогой наблюдавшее за реформами «пражской весны», которые, по мнению Л.Брежнева и его окружения, ставили под угрозу дальнейшее пребывание ЧССР в рамках социалистического лагеря, пыталось убедить чехословацких лидеров в необходимости изменить курс на реформы, отказаться от лозунга «социализма с человеческим лицом». Перелом в развитии ситуации наступил после того, как в апреле 1968 г. ЦК КПЧ одобрил «Программу действий КПЧ», которая должна была быть представлена предстоявшему вскоре XIV съезду партии. Как отмечают авторы монографии «Коммунизм в Чешской республике», эта программа содержала в себе «основы возможных последующих действительно глубоких системных реформ» ⁴. Несмотря на то, что в «Программе действий» выражалась верность идеологии марксизма-ленинизма и тесному сотрудничеству с СССР и другими социалистическими странами, реакция на ее принятие в Москве, Варшаве, Софии и Восточном Берлине, где у власти находились консерваторы-сталинисты, была резко негативной. Действия чехословацкого руководства оценивались как «ревизионистские». Именно после этого в политическом и военном руководстве СССР появились соображения относительно возможного военного решения чехословацкого кризиса. На заседании ЦК КПСС 9 – 11 апреля 1968 г., посвященном ситуации в ЧССР, начальник Главного политуправления Вооруженных сил СССР генерал Н.Епишев, в частности, заявил, что «если группа верных делу социализма чехословацких коммунистов обратится к Советскому Союзу и другим социалистическим странам с просьбой о помощи в деле защиты социализма в ЧССР, советская армия будет готова выполнить свой интернациональный долг» ⁵.
     В течение весны и лета 1968 г. СССР и его союзники чередовали политические и военные методы давления на Чехословакию. Была проведена серия многосторонних и двусторонних встреч (в Варшаве, Дрездене, Черне-над-Тисой), на которых руководители так называемой «варшавской пятерки» (Болгария, Венгрия, ГДР, Польша и СССР) критиковали реформистскую политику чехословацкого руководства и пытались добиться от первого секретаря ЦК КПЧ А.Дубчека и его коллег изменения курса. Среди аргументов, выдвигавшихся консерваторами, все чаще звучали соображения военно-стратегического характера: по их мнению, реформы в Чехословакии угрожали военно-политической стабильности и геополитическим позициям восточного блока. Как заявил на советско-польских переговорах в апреле 1968 г. лидер Польской объединенной рабочей партии В.Гомулка, «дезорганизация [чехословацкой] армии практически открыла бы границу с ФРГ, и возможное провокационное нападение пусть даже небольших западногерманских сил могло бы иметь непредсказуемые последствия. Поэтому было бы целесообразно разместить в рамках Варшавского договора советские войска в Чехословакии» ⁶. Характерно, кстати, что, как отмечают чешские историки А.Бенчик и И.Пецка, сателлиты СССР играли в подготовке вторжения в Чехословакию отнюдь не такую пассивную роль, как часто принято думать. «Несомненно, что главным действующим лицом при подготовке и проведении операции «Дунай» являлся Советский Союз, – пишут эти авторы. – Однако более подробное изучение источников показывает, что четверка сателлитов (НРБ, ВНР, ГДР, ПНР) не была лишь группой аутсайдеров, покорно исполнявших волю СССР. Представители этих стран в некоторых случаях даже оказывали давление на советское руководство, убеждая его в необходимости взять на себя ответственность за решительное подавление чехословацких реформ» ⁷.
     Впрочем, Л.Брежнева и его соратников долго уговаривать не пришлось. На встрече с чехословацкими руководителями в Москве 4 мая советская сторона вынудила А.Дубчека и его коллег согласиться с более ранним проведением намечавшихся на осень на территории ЧССР совместных учений войск стран Варшавского договора под кодовым названием «Шумава». Учения были перенесены на июль. В середине этого месяца в Варшаве состоялось совещание партийно-государственного руководства пяти стран; лидеры ЧССР, несмотря на оказанное на них давление, отказались принять в нем участие. Более того, Прага отвергла как необоснованную резкую критику, прозвучавшую в письме «варшавской пятерки» чехословацким руководителям. После этого в Москве стали все более склоняться в пользу военного решения. В 20-х числах июля советские войска, размещенные на востоке Германии, а также подразделения армий Венгрии, ГДР и Польши, сконцентрированные в приграничных с Чехословакией районах, были приведены в повышенную боевую готовность. К тому времени план операции «Дунай» уже был разработан⁸.
     Согласие А.Дубчека встретиться с Л.Брежневым в Черне-над-Тисой (переговоры проходили 29 июля – 1 августа) на несколько недель отдалило вторжение. В последние недели и дни перед началом операции давление советского руководства на чехословацкое приняло особенно настойчивые и грубые формы. В канун 35-й годовщины августовских событий (2003) чешский журнал «Тыден» опубликовал полную стенограмму телефонного разговора Брежнева с Дубчеком, состоявшегося 13 августа. Советский лидер настаивал на том, чтобы «вопросы, согласованные нами в Черне-над-Тисой, решались безотлагательно» ⁹. (Имелось в виду, в частности, отстранение от должностей нескольких наиболее реформистски настроенных членов чехословацкого руководства). Дубчек пытался убедить собеседника в необходимости подождать если не до приближавшегося съезда КПЧ, то по крайней мере до пленума ЦК, который должен высказать свое мнение о советских предложениях. В конце концов, однако, первый секретарь ЦК КПЧ поддался давлению, заявив: «...Если вы нам не верите, если считаете нас мошенниками, примите те меры, которые считаете нужными» ¹⁰. Впрочем, в данном случае вряд ли можно говорить о том, что Дубчек согласился с вводом войск в свою страну – в тот момент он еще не предполагал, что такое развитие событий возможно, надеясь разрешить конфликт политико-дипломатическим путем. Об этом свидетельствует и его восклицание в ночь на 21 августа, сразу после получения известия о вводе войск: «Я всю жизнь посвятил сотрудничеству с Советским Союзом. То, что они наделали, – для меня жизненная трагедия» ¹¹.
     В качестве политической стратегии вторжения Москва избрала «просьбу о помощи», которая должна была поступить к СССР и его союзникам от представителей «здоровых сил» в КПЧ и чехословацком руководстве. Действительно, группа просоветски настроенных консервативных коммунистов отослала на имя Л.Брежнева письмо соответствующего содержания. Однако под ним стояли лишь 5 подписей членов ЦК КПЧ не самого высшего ранга – В.Биляка, А.Индры, А.Капека, Д.Колдера и О.Швестки. Указанным лицам и их сторонникам не удалось в первые дни после вторжения осуществить согласованный с Москвой план создания «рабоче-крестьянского правительства», хотя они оказывали давление на президента ЧССР Л.Свободу, пытаясь вынудить его такое правительство утвердить¹². Как отмечает в своей работе «После вторжения» Я.Паулик, «посвященная в планы военной интервенции горстка предателей из числа сторонников консервативных сил, которая должна была выполнить ряд внутриполитических задач для обеспечения успеха операции, полностью провалилась и разочаровала кремлевских организаторов акции» ¹³. Придать вторжению хотя бы внешнее впечатление «дружеской помощи» социалистических стран, оказанной по просьбе «законного руководства» ЧССР (подобно тому, как это было сделано десятью годами позже в Афганистане), не удалось. Возможно, именно временное поражение консерваторов в августе 1968 г. не позволило СССР и его союзникам настоять на проведении быстрой «чистки» в рядах чехословацкого руководства: большинство лидеров «пражской весны» были сняты со своих постов лишь в 1969 – 1971 гг.
     Если в политическом отношении вторжение столкнулось с серьезными трудностями, вызванными, помимо прочего, кампанией гражданского неповиновения, фактически проходившей по всей Чехословакии в первую неделю после ввода войск ОВД, то с военной точки зрения операция была осуществлена полностью в соответствии с планами советского командования. В ночь на 21 августа границу ЧССР со стороны ГДР пересекли части 1-й гвардейской танковой и 20-й гвардейской мотострелковой советских армий, а также небольшие подразделения связи и обеспечения Национальной народной армии ГДР; 7-я танковая и 11-я мотострелковая дивизии ГДР использовались в качестве резерва, оставаясь у границы с Чехословакией, но не пересекая ее¹⁴. Со стороны Польши наступали части Северной группы советских войск, 11-й гвардейской и 38-й армий, а также 2-й польской армии. Из Венгрии в южные районы Словакии вторглись несколько дивизий Южной группы советских войск и 8-я венгерская дивизия. С востока, из Закарпатья, вели наступление части 38-й советской армии, отдельная 48-я мотострелковая дивизия и 12-й болгарский полк. В Прагу по воздуху были переброшены советские и болгарские десантные части. 72% всех сил вторжения составляли советские войска, 28% – войска четырех других стран, причем наиболее крупным из них был польский контингент¹⁵. В 0.20 и 0.45 21 августа министр национальной обороны ЧССР генерал М.Дзур, проведший перед этим телефонные переговоры с главой советского военного ведомства маршалом А.Гречко, отдал два приказа. Первый из них запрещал частям Чехословацкой народной армии (ЧСНА) оказывать какое-либо сопротивление наступающим «союзным» войскам и даже обязывал их оказывать последним «всемерное содействие». Второй приказ касался обеспечения бесперебойного приема советских военно-транспортных самолетов на аэродромах Прага-Рузине и Брно¹⁶.
     Как полагает А.Бенчик, «с точки зрения возможной обороны страны положение чехословацкой армии в 1968 г. было еще более сложным и неблагоприятным, нежели в 1938 г. (после Мюнхенского соглашения о передаче Судетской области нацистской Германии – Я.Ш.)»¹⁷. В рамках совместного военного планирования стран Варшавского договора ЧСНА отводилась роль авангарда при возможном наступлении в южных районах ФРГ в случае военного конфликта между ОВД и НАТО в Европе. Исходя из этого, наиболее боеспособные чехословацкие подразделения были размещены в западных районах страны, у границы с ФРГ – в то время как наступление «союзных» войск 21 августа велось с севера, юго-востока и востока. Кроме того, превосходство армии вторжения над ЧСНА в живой силе и технике было подавляющим – если учесть также, что во время проведения операции «Дунай» в состояние боевой готовности были приведены все части Северной и Южной групп войск, Группы советских войск в Германии и некоторые части Киевского и Одесского военных округов СССР, готовые в случае необходимости к переброске в Чехословакию. Получив приказ не сопротивляться и осознавая бесполезность сопротивления, ЧСНА в дни вторжения осталась пассивной – даже после того, как подразделения армии вторжения заняли некоторые чехословацкие военные объекты. Разрозненное, в подавляющем большинстве случаев невооруженное сопротивление оккупационным силам оказало только гражданское население в нескольких десятках городов и селений по всей ЧССР. Хотя войскам ОВД был отдан приказ проявлять по отношению к местным жителям максимальную сдержанность и доброжелательность, не обошлось без проявлений агрессивности. Быстро росло число жертв. В период с 21 августа по 3 сентября 1968 г. было убито 72 гражданина ЧССР, в том числе 45 – после того, как войска открывали огонь по безоружным гражданским лицам, 25 – сбиты военными автомобилями и техникой. Тяжелые ранения получили 267 человек, легкие – около 450. Произошло 6 пожаров и взрывов¹⁸. Армия вторжения потеряла убитым одного человека – болгарского рядового Н.Николова.
     После успешного осуществления операции «Дунай» военный фактор оказывал все большее влияние на политическую ситуацию в Чехословакии и вокруг нее. Волна массового сопротивления и гражданского неповиновения спала к началу сентября – после того, как президент ЧССР Л.Свобода, первый секретарь ЦК КПЧ А.Дубчек и другие руководители страны под жестким давлением со стороны Кремля подписали так называемый Московский протокол, в котором определялись дальнейшие шаги по урегулированию ситуации в Чехословакии, в том числе касавшиеся пребывания на ее территории «союзных» войск. В пункте 5 протокола говорилось, что «войска и другие органы союзных стран не будут вмешиваться во внутренние дела ЧССР. Как только исчезнет возникшая угроза завоеваниям социализма в Чехословакии и безопасности социалистического содружества, будет проведен поэтапный вывод союзных войск с чехословацкой территории» ¹⁹. Действительно, польские, венгерские, восточногерманские и болгарские части покинули Чехословакию довольно быстро – до ноября 1968 г. Однако 18 октября Национальное собрание большинством голосов одобрило «Договор об условиях временного пребывания советских войск на территории ЧССР». Мужество проголосовать против имели лишь 4 из 242 присутствовавших депутатов, 10 – воздержались²⁰. «Временное» пребывание Центральной группы советских войск в Чехословакии затянулось до 1991 г.
     Операция «Дунай» имела серьезные последствия и для Чехословацкой народной армии. Генштаб ЧСНА, начавший весной 1968 г. разработку новой военной доктрины, рассчитанной на несколько большую самостоятельность оборонных структур Чехословакии в рамках ОВД, под давлением советского Минобороны вынужден был прекратить эту работу. Также по настоянию советского военного руководства в 1969 – 1971 гг. была проведена реорганизация ЧСНА, в результате которой, как отмечает военный историк И.Мадры, чехословацкое министерство национальной обороны «было превращено из государственного органа, комплексно обеспечивающего оборону страны, в одну из ступеней в иерархии советского командования – с правомочиями, примерно равными правомочиям командования одного из военных округов СССР» ²¹. С точки зрения военно-политической структуры Организации Варшавского договора августовские события 1968 г. привели к усилению централизации и большей оборонно-политической зависимости не только ЧССР, но и других социалистических стран от Советского Союза. Общее же значение операции «Дунай» в истории Чехословакии, на наш взгляд, верно отражает следующий вывод А.Бенчика и И.Пецки: «Среди специалистов и общественности закрепилось мнение о военном успехе и политическом поражении интервенции, которая столкнулась с общенациональным ненасильственным сопротивлением. Этот тезис, однако, соответствует ситуации, существовавшей на протяжении лишь нескольких августовских дней. Войска Варшавского договора стали политическим фактором, и их присутствие постепенно привело к ликвидации реформистского курса и реставрации окостенелого режима советского типа» ²².