ISSUE 4-2016
INTERVIEW
Роман Темников
STUDIES
Haji Gasimov Отар Довженко
RUSSIA AND AZERBAIJAN
Рафик Исмаилов Эльхан Шахиноглу
OUR ANALYSES
Евгений Магда
REVIEW
Jamil Hasanli
APROPOS
Богдана Костюк


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
STUDIES
ДЕКОММУНИЗАЦИЯ В УКРАИНЕ: ПРИНУДИТЕЛЬНАЯ ТЕРАПИЯ, ПЕРЕХОДЯЩАЯ В САМОЛЕЧЕНИЕ
By Отар Довженко | журналист, Украина | Issue 4, 2016

Историк Ярослав Грицак называет декоммунизацию в Украине нечестной. Мол, она изымает из истории важные эпизоды, подменяет смысл формой и довольствуется поверхностными, номинальными переменами, не затрагивая ценности. Утверждение, что декоммунизировать следует не города, улицы, памятники и учебники истории, а в первую очередь мозги, давно стало общим местом дискуссий о переосмыслении советского наследия Украины. Хотя декоммунизацию отчаянно критикуют, у неё не так уж много радикальных оппонентов, считающих, что в украинском пантеоне найдётся место и жертвам сталинского Голодомора, и его организаторам. Как правило, речь идёт о том, как не выплеснуть ребёнка вместе с водой – не вычеркнуть из памяти важное, но при этом перестать быть советскими.

И что значит «советское»? Дискуссии и доклады Школы международной журналистики «Вызовы декоммунизации», организованной во Львове Школой журналистики Украинского католического университета, засвидетельствовали гибкость этого понятия. Чем моложе человек, чем меньше он помнит реалии советских времён, тем легче ему повесить ярлык «советскости» на всё, что не вызывает симпатии. И так ли уж неважны символы коммунистического прошлого?

«Горішні Плавні – лучшее, что с нами случилось»

Нынешняя волна десоветизации Украины – вторая. Первая прошла ещё в начале 90-х, была бессистемной и распространилась неравномерно. Западная часть страны стремительно избавилась от памятников, символов и названий, связанных с советским периодом, и заполнила опустевшее место героями и символами борьбы за украинскую независимость разных времён. Восток и Юг, жители которых горячо поддерживали перестройку,  начали возвращать городам исторические названия ещё при Союзе – Жданов стал Мариуполем в 1989-м, Ворошиловград Луганском в 1990-м. Но вскоре, когда в этих регионах воцарилась возрождённая коммунистическая партия, переименования прекратились. В центральных регионах и столице произошла разве что поверхностная чистка исторических символов. Окно возможностей закрылось в 1994 году с приходом к власти Леонида Кучмы, который,  опираясь на условно пророссийскую часть общества и консенсус с коммунистами, законсервировал отношения независимой Украины с её советским прошлым в состоянии неопределённости – как оказалось, на двадцать лет.

Покушение на статус-кво совершил в 2006 году президент Виктор Ющенко, не только продавив – в буквальном смысле, с шантажом оппозиционных депутатов, – через парламент закон о признании Голодомора 1932-33 годов геноцидом, но и создав особый орган власти для упорядочивания истории. Украинский институт национальной памяти (УИНП) возглавил авторитетный учёный Игорь Юхновский, пожилой человек умеренных взглядов. Несмотря на довольно широкие полномочия, институт занимался преимущественно возрождением памяти о Голодоморе. Под конец своего президентского срока Ющенко пуще прежнего разозлил пророссийскую оппозицию, присвоив лидерам украинского националистического движения середины ХХ века Степану Бандере и Роману Шухевичу звание Героя Украины.  Став президентом, Виктор Янукович ликвидировал плоды неуклюжей исторической политики Ющенко, отменил его указы, поставил во главе института национальной памяти и госархива коммунистов – в общем, тему закрыл.

В 2013 году тему вновь открыл Майдан. В отличие от Оранжевой революции, протесты 2013-14 годов, кроме проевропейской, имели выразительную антироссийскую и антисоветскую направленность. Точкой невозврата стало 1 декабря 2013-го, когда группа наиболее радикальных майдановцев низвергла памятник Ленину в центре Киева и разбила его на кусочки. Либеральная интеллигенция, двадцать лет свято верившая в то, что символы коммунистического прошлого важны для общества, отмежевалась от «провокации, дискредитировавшей Майдан»… Однако общество осталось равнодушным и к этому, и к множеству (за год – более 500) последовавших за ним стихийных расправ над памятниками в разных регионах, получивших остроумное название «ленинопад».  

Политики, пришедшие к власти благодаря Майдану, оказались в неудобном положении. Десоветизация никогда не была приоритетом в их предвыборной риторике, поскольку вопрос символов коммунистического прошлого считался, во-первых, фактором раскола, во-вторых, маловажным. Обычно политики отшучивались: мол, уйдёт старшее поколение – уйдёт и проблема. Теперь не желавшие ждать смены поколений активисты взяли дело в свои руки. Чтобы не допустить анархии и открытого противостояния, нужно было вернуть процесс в правовое поле.

Этим занялся новый глава Института национальной памяти – молодой историк и активист Владимир Вятрович, известный своей симпатией к украинскому националистическому движению середины ХХ века. Под его руководством был разработан пакет из четырёх законов, принятых парламентом в апреле 2015 года.

Один из них предусматривал открытый доступ всех желающих к архивам силовых ведомств Украинской ССР. Второй гарантировал статус борцов за независимость тем, кого советская историография называла буржуазными националистами, пособниками нацистов или просто бандитами. Третий провозглашал 9 мая днём победы во Второй мировой, а не Великой отечественной, как раньше. Четвёртый осудил коммунистический режим и обязал органы власти демонтировать все памятники, а также поменять названия, пропагандирующие советскую идеологию – за исключением касающихся победы над нацизмом.

Объем работ был внушительным: надлежало переименовать 941 населённый пункт, десятки тысяч улиц и других городских объектов, демонтировать тысячи памятников. Органы местного управления, в значительной мере состоящие из перекрасившихся представителей Партии регионов, коммунистов и других пророссийских сил, исполняли закон нехотя. Вятрович называет одним из симптомов пассивного сопротивления так называемые «гербарии»: улицы Дзержинского и Карла Либкнехта стали Ландышевыми и Сиреневыми. Глава УИНП усматривает в этом пренебрежение историей, её настоящими героями.

В основном процесс проходил гладко. Конфликты возникали вокруг памятников, которым местные активисты, не дождавшись от властей исполнения закона, устраивали самосуд, и вокруг названий больших городов. Днепропетровский городской совет объявил о «новой этимологии»: теперь город будет называться не в честь организатора Голодомора Григория Петровского, а в честь Святого Петра. Днепропетровское ноу-хау позаимствовала мэрия Комсомольска, объявившая название города аббревиатурой издевательского содержания. Жители же Кировограда, упорно не желавшие расставаться с именем Сергея Кирова, были согласны только на возвращение названия царских времён – Елисаветград.

В конце концов, судьбу непокорных городов решил парламент: Днепропетровску досталось употребляемое в просторечии название Днепр, Кировоград - вопреки пожеланиям его жителей - назвали в честь драматурга Марка Кропивницкого, а Комсомольск получил непереводимое на русский язык название Горішні Плавні (что-то вроде Верхнего Затона, но намного лиричнее). Возмущение жителей города заглушил восторг социальных сетей: проукраински настроенная общественность просто влюбилась в новое название. «Если подумать, то Горішні Плавні – лучшее, что случилось с нами в этой жизни», написал по этому поводу поэт Андрей Бондарь.

Историческая политика versus культура памяти

К Украинскому институту национальной памяти есть много веских претензий. Польский журналист и общественный деятель Анджей Котуля приводит в пример польский аналог, с приходом к власти консерваторов превратившийся в орган пропаганды.  «Я ненавижу понятие “историческая политика”, говорит Котуля. – В нём больше политики, чем истории. Культура памяти – вот понятие, которое я предпочитаю употреблять. Она отрицает невежество, опирается на знания, на диалог взглядов и интерпретаций одних и тех же фактов».

В попытке ограничить свободу интерпретации и провозгласить новую едино правильную версию истории УИНП обвинили несколько десятков историков и публицистов из разных стран. Они подписали открытое письмо с призывом к президенту Украины не подписывать декоммунизационный пакет. Призыв не возымел действия, а Вятрович уверил критиков, что государство не собирается  притеснять их академические свободы.

Его доводы не вполне убедительны. Допустим, при нынешней власти историка, опубликовавшего труд о преступлениях националистов или тоталитарной природе их идеологии, не будут судить. Но закон создаёт такую возможность, а примеры Польши, Венгрии, да и России, весьма поучительны: к власти в Украине могут прийти люди, которые не побрезгуют и этим.

Второе серьёзное обвинение: вандализм. Здесь идеологу декоммунизации приходится отдуваться за бездумную старательность исполнителей. На словах Вятрович не поддерживает действия стихийных декоммунизаторов, пилящих статуям ноги, и говорит о намерениях создать «парк коммунистического периода» в Киеве, где соберут всех советских истуканов. Но тут же намекает: власти столицы сами виноваты.  Мол, будут дальше тянуть с демонтажем памятника Николаю Щорсу – дождутся, что работу за них сделают «неизвестные патриоты».

Это шутка, но смешно не всем: многие либерально настроенные и даже не обязательно левые, а тем более, не просоветские, интеллигенты выступают против декоммунизации из природного отвращения к вандализму. Их вполне резонные требования – обеспечить сохранность произведений искусства советских времён, цивилизованно демонтировать памятники, оставить в покое память людей, не совершавших преступлений, – могли бы легко быть выполнены, если бы исполнение закона о декоммунизации не было стихийным.

В сентябре 2016 года во Львове демонтировали искалеченный, исписанный граффити и облитый краской памятник западноукраинскому писателю-марксисту Степану Тудору. Знатоки называют Тудора глубоким и самобытным философом, чьи немногочисленные антиклерикальные произведения были истолкованы советской пропагандой в выгодном ей ключе, а остальные забыты. Вслед за Тудором на свалку истории могут отправить ярчайших деятелей искусства ХХ века, сотрудничавших или просто сосуществовавших с советской властью.

Отождествление всех без разбора левых идей с большевизмом и стремление вычеркнуть их носителей из украинской истории ужасает Ярослава Грицака. Он напоминает, что «постулат политической самостоятельности Украины был сформулирован галицийским марксистом Юлианом Бачинским, кстати, выросшим в семье священника. Идеи коммунизма в Украине тех времён были созвучны идеям независимого государства».

Вот и ещё одна проблема декоммунизации: она стихийно перетекает в деимпериализацию и дерусификацию, не предусмотренные буквой закона и ничем не регламентированные. Ярким примером стало переименование столичного Московского проспекта в честь Бандеры. Вятрович утверждает, что УИНП не инициировал этого решения, однако не скрывает, что поддерживает его. Многие воспринимают это как остроумное издевательство над Кремлём, однако со стороны ситуация выглядит как игра с огнём. Государству, ведущему необъявленную войну с Россией, только межнационального гражданского конфликта не хватало.

Согласно соцопросам, Бандера – персонаж, раскалывающий общественное мнение: 48% относятся к нему отрицательно,  37% положительно. Он был демонизирован советской историографией и превращён в пугало современной российской пропагандой; украинские же правые, со своей стороны, сделали из главы Организации Украинских Националистов идола, таким образом лишив общество возможности объективно оценить его как историческую личность. В Украине не так уж много памятников Бандере, все они сосредоточены в четырёх западных областях. Поэт Сергей Жадан, в юности повесивший портрет Бандеры на стене в своём доме в Луганской области, теперь предлагает заменять коммунистических деятелей персонажами из мира культуры, а не политики – Тарасом Шевченко, Иваном Франко, Лесей Украинкой: им симпатизируют все. 

УИНП вроде бы не в чем обвинить: есть ведь исчерпывающие гласные списки персон и организаций, чьи имена должны быть вычеркнуты с карты Украины. «Мы говорим, что нужно переименовать, а не как», – утверждает Владимир Вятрович. Но в одних регионах под предлогом декоммунизации пытаются демонтировать монументы Победы – самого живучего советского культа, на который не осмелились поднять руку реформаторы, а в других - стремятся вернуть названия и символы царских времён. Одно из наиболее часто высказываемых пожеланий декоммунизаторам – говорить с людьми, объясняя каждый конкретный случай. Вятрович уверяет, что УИНП говорит, но его не все слышат.

Никто никуда не уходит

Действительно, не слышат. Согласно результатам социологического опроса группы «Рейтинг» общество хоть и не выступает против декоммунизации активно, но в большинстве своём не понимает и не поддерживает ее. 57% украинцев против переименования городов и сёл, 35% - за. 48% против демонтажа памятников коммунистическим вождям, 41% - за. Естественно, на западе поддержка декоммунизации намного выше, чем на востоке и юге, однако, если не учитывать закономерные региональные различия, в исторических предпочтениях украинцев царит эклектика. Например, украинцы одинаково уважают Петра I и гетмана Ивана Мазепу, а вот Симона Петлюру не любят – хотя многие, наверное, уже и не вспомнят, за что.

В формировании каши в голове среднестатистического украинца приняла участие советская идеология, русская и украинская литература и кино, современная кремлёвская пропаганда и, конечно же, образование. Профессор социологии Оксана Михеева, много лет исследующая историю и демографию Донецкой области, напоминает, что большинство ныне  живущих  граждан Украины учились в школе в советское время. И никогда не изучали другой версии истории.

От возраста и образования зависит очень многое: например, среди людей в возрасте 18-29 лет Иосифа Сталина положительно оценивают только 11%, а среди тех, кто старше 60 лет – 31%.  Среди людей с высшим образованием 17% сторонников Сталина, а среди тех, кто окончил только школу – 26%.   Хотя участники дискуссии настоятельно не рекомендовали расслабляться и ждать смены поколений: к молодёжи, не видевшей СССР, легко липнут мифы о золотой эре социальной справедливости, стабильности и дружбы народов. О похожем явлении в своих странах говорили и Анджей Котуля, и чешский историк Петр Вагнер: ностальгические представления о сильном государстве, дававшем гражданину всё, имеют всё меньше общего с реальностью, но сохраняются.

Руководитель «Рейтинга» Алексей Антипович повторяет тезис Вятровича: демифологизировать историю и объяснить людям, зачем нужна десоветизация, может только телевидение. До Майдана происходило противоположное – транслируя российские сериалы, телевидение утверждало возрождённые советские и новые кремлёвские мифы. Теперь российского контента в эфире намного меньше, откровенно пропагандистские фильмы запрещены, и в Украине начинают снимать историческое телекино с более правдивым бэкграундом. Кинопроизводители открыто говорят, что не отказались бы от дотаций Госкино – не таких огромных, как в России, но всё же.

Вопрос лишь в том, не опасно ли доверять государству заниматься пропагандой и «перепрошивать» мозги своих граждан, пусть и с благими намерениями. Шансы, что этот инструмент будет применён не по назначению перед ближайшими выборами, очень велики. Использование истории в политической борьбе принесло стране много горя; возможно, следовало бы наоборот – отделить её от государства, пока не поздно?

Вятрович, считающий, что государство должно позаботиться об истории, и Грицак, призывающий власть проводить экономические реформы и  держаться от истории подальше, – непримиримые оппоненты. Но они с одинаковым успехом обобщают homo soveticus и говорят об этой неопределённой и наделённой расплывчатыми характеристиками части общества как об объекте, а не субъекте. Нет, речь не идёт о сегрегации наподобие эстонского института негражданства, о котором на Школе «Вызовы декоммунизации» рассказывал эстонский политолог Аарне Веедла. В Украине она невозможна – по крайней мере, если мы не хотим гражданской войны и раскола. Речь о том, что просвещённая,  условно проевропейская часть общества призвана нести свет отсталой «советской» или, по крайней мере, придумать способ сосуществования с ней, чтоб не мешала.

Но где лежит граница между homo soveticus и прозревшим европейцем? Оксана Михеева апеллирует к «идеальной форме советского человека», смоделированной российскими социологами Львом Гудковым, Борисом Дубиным и Юрием Левадой. Его типичные характеристики –  стремление «быть как все», умение приспосабливаться, интеллектуальная ограниченность, двоемыслие, уважение к иерархии, постоянное недовольство, неуверенность в себе, склонность к обману и коррупции, вера в свою исключительность… Вероятно, каждый обнаружит в себе хотя бы пару признаков из этого «букета».

Советские люди больше не называют себя советскими людьми (по подсчётам Оксаны Михеевой, тех, для кого эта идентичность является главной, около трёх процентов). Они далеко не всегда русскоязычны, отнюдь не все поддерживают Путина и даже не обязательно мечтают о восстановлении СССР. «Люди соскучились по тому, чтобы кто-то решил всё за них и дал колбасы. Они боятся ответственности и должны принадлежать к какой-то группе, желательно возглавляемой вождём», – комментирует Анджей Котуля, считающий неизжитую советскость поляков причиной того, что они поддержали консервативных популистов из партии «Право и справедливость».

А торжество Путина в России, аннексия Крыма и война на Донбассе, результаты выборов в Грузии и Молдове, поднимающие голову во многих странах Европы популистские силы как бы намекают сторонникам естественной смены поколений, что они слишком наивны.

Что «нам» делать с «ними», и кто такие «мы»

Итак, некоторая часть украинского общества состоит из носителей советских ценностей, сохраняющих и передающих в наследство детям мифы времён тоталитаризма. Все – по крайней мере, участники дискуссии во Львове – усматривают в этом проблему. Два важных вопроса остаются открытыми: как действовать и кто, собственно, должен действовать?

Заманчиво простой выход – позволить жителям каждого региона самостоятельно решать, на каком языке разговаривать, какие памятники ставить, какую историю преподавать в школах и какие ценности исповедовать. В Украине происходит постепенная децентрализация власти – реформа, на которую благосклонно, хоть и по разным причинам, смотрят и Запад, и Россия. Именно в рамках децентрализации представители самопровозглашенных республик в оккупированной части Донецкой и Луганской области предлагают «реинтегрировать» эти территории в Украину. Разумеется, на условиях полной политической, экономической и культурной автономии.

Пример того, к чему приводит геттоизация людей с условно советскими ценностями в эмуляции социализма, показывает нам современная Беларусь. Оппозиционный журналист Павел Морозов рассказывает о своей стране, стремительно теряющей национальную идентичность, язык и культуру, зависшей в полушаге от воссоединения с Россией. Здесь парадоксально сосуществуют два пласта исторической памяти – славная государственность (Великое Княжество Литовское) и местная разновидность культа Победы. Прозападное, либеральное меньшинство понемногу тает, перетекая в эмиграцию. Всё это легко представить в Харькове, Донецке или Одессе, только вместо Великого Княжества будет какая-нибудь Скифия, а вместо культа партизан, например, культ Труда. Полностью русскоязычные и советскокультурные автономные республики, во-первых, будут идеальным плацдармом для актов братской помощи Кремля, во-вторых, надёжно заблокируют движение Украины в сторону Европы. Всё, о чём Путин может только мечтать.

К тому же, «советскость» в более широкой трактовке, чем любовь к Ленину, распределена более или менее тонким слоем по всей территории Украины. Особенно когда речь идёт, например, о дешёвых коммунальных услугах, бесплатной медицине и образовании, всяческих льготах и других благах, которых граждане требуют от государства, не спеша, впрочем, платить налоги и декларировать доходы. «Жить по-капиталистически, работать по-коммунистически» – предложенная Петром Вагнером формула вполне актуальна для многих украинцев, чем успешно пользуются популисты разных мастей.

Одна из них – Юлия Тимошенко – по последним опросам лидирует в президентском рейтинге. Её бескомпромиссная телевизионная борьба с «тарифным геноцидом», то есть повышением тарифов на жилищно-коммунальные услуги до экономически обоснованного уровня, помогла завоевать сердца патерналистски настроенного электората. Те, кто легкомысленно предлагает поручить государству опеку над ценностями граждан, явно не учитывают, что уже через пару лет может перейти в руки людей, весьма заинтересованных в «советскости» избирателей.

Еще одним общим местом дискуссии стало утверждение о недостатке коммуникации как между государством и гражданами, так и между разными частями общества – той, которая поддерживает десоветизацию, и той, которая её не понимает. Отсутствие коммуникаций также называют чуть ли не главной предпосылкой к антиукраинскому брожению на Донбассе и особенно в Крыму. «Мы должны бороться за души/мозги людей, а не за территории»  – весьма распространённое утверждение, хотя мало кто уточняет, кто именно «мы» и как именно бороться. Может ли вообще измениться homo soveticus? (Ярослав Грицак, например, утверждает, что не может). Должен ли? Хочет ли? И кто «мы» такие, чтобы решать, что он должен меняться?

Участники Школы «Вызовы декоммунизации», рождённые в независимой Украине, в поисках ответа делают ставку на критическое мышление и либеральное образование. Не забывая при этом об историческом просветительстве. Здесь вновь неясен субъект: то ли государство должно обеспечить свободное распространение знаний, фактов и идей, призванное разрушить советский фрейм, то ли некая активная часть общества.

Увы, таковой не наблюдается. Ниша общественного движения, которое бы не просто критиковало декоммунизацию в духе «всё не так», а помогало бы глубже узнать, демифологизировать, понять и переоценить советское прошлое, свободна.  Есть группа историков и бывших активистов обоих Майданов, ориентирующаяся на УИНП и, соответственно, защищающая его в непрестанных дискуссиях. Есть среда левых интеллектуалов, сосредоточившаяся на критике УИНП вообще и декоммунизации в частности. Первым удалось заручиться безоговорочной поддержкой государства, вторые профессионально артикулируют свои идеи в медиа.

Правда, непонятно, перед кем они стараются: даже самая недовольная политикой декоммунизации часть общества предпочитает протестовать, сидя дома. Единственным смельчаком оказался мэр города Горішні Плавні, обжаловавший переименование в суде – впрочем, безуспешно. Формальная часть декоммунизации близка к завершению, и общество её неохотно, но проглотило.

Оппонентам пора принять факт, что она состоялась. Дороги назад нет. Весьма сомнительно, что любая будущая власть – если она, конечно, не будет оккупационной, – осмелится восстановить большевистские памятники, вернуть улицам имена генсеков или закрыть архивы. Но есть ещё возможность скорректировать последствия, повлиять на то, как государство трактует историю и использует её в своих целях. Предложить альтернативу, сделать понимание прошлого более плюралистичным, напомнить о событиях и людях, которых в пылу декоммунизации пытаются вычеркнуть из памяти. Не позволить манипулировать фактами и конструировать новые мифы. Гражданское общество способно перенять инициативу в самолечении от травм прошлого. И приблизить исполнение мечты Владимира Вятровича – он сознался, что мечтает о временах, когда в Институте национальной памяти больше не будет необходимости.

Print version
EMAIL
previous EU EASTERN PARTNERSHIP POLICY AND AZERBAIJAN: THE WINDOW TO ENERGY SECURITY COOPERATION |
Haji Gasimov
ВОЕННО-ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ШАГИ СОВЕТСКОЙ РОССИИ ПО СОВЕТИЗАЦИИ АЗЕРБАЙДЖАНА |
Рафик Исмаилов
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.