ISSUE 1-2001
INTERVIEW
Александр Куранов Петр Вагнер
STUDIES
Димитрий Белошевский Виталий Моев
RUSSIA AND ...
Элла Задорожнюк Karel Stindl
OUR ANALYSES
Александр Иванов Владимир Воронов Елена Киселева Татьяна Волокитина  & Галина Мурашко
REVIEW
Роман Майоров
APROPOS
Давид Штяглавски Игорь Некрасов


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
INTERVIEW
ВЕЛИЧИЕ СТРАНЫ НЕ ТОЛЬКО В ЕЕ СИЛЕ
By Петр Вагнер | историк, Чешская Республика | Issue 1, 2001

     Российская власть мечется между Сциллой трансформации и Харибдой неуправляемости. При слишком сильном государстве реформы были бы невозможны, при разгуле анархии невозможно существование самого государства. На вопросы, касающиеся развития современной России отвечает Рудолф СЛАНСКИ, в настоящие время Чрезвычайный и Полномочный Посол Чешской Республики в Словацкой Республике.

     Господин посол, вы известный специалист по российским проблемам, и к тому же более половины минувшего десятилетия провели в Советском Союзе и Российской Федерации, возглавляя дипломатическое представительство Чешской республики. И потому хотелось бы начать с общих вопросов непростого развития России. В русской истории найдем периоды небывалого героического „вздыбливания”, этапы, характеризуемые зловещим словом „смута” и годы, наполненные стремлением создать нечто такое, „чего никогда еще не было”. Однако трудно найти долгий период спокойного развития. На самом ли деле Россия – это такая страна, которая не предназначена к „обычной жизни”? Пусть и не занимающей первые места в учебниках истории, но приносящей людям будничные радости и заботы без постоянных мучений и катаклизмов?

     Чтобы ответить на эти вопросы, надо взглянуть не только на историю России, но и на ее геополитическое положение. На ее обширной территории между собой сталкивались многие цивилизации. Вся история России – это борьба за выживание нации. Оборона и нападение. В конфликтах разных цивилизаций цена отдельно взятой жизни была ничтожна и не шла ни в какое сравнение с необходимостью сохранения нации, государства, христянской религии, уклада жизни, культуры. Когда нации угрожала смертельная опасность, она всегда сумела сконцентрировать все свои силы, победить, выжить. Но периоды героических взлетов чередовались падениями, упадком а иногда и смутными временами. Нормальная, спокойная жизнь была давольно редким явлением.

     В прошлом веке, после поражения в первой мировой войне, после кровавой гражданской войны сталинский тоталитарный режим сумел ценой многих десятков миллионов человеческих жизней модернизировать Советский Союз и одержать победу во второй мировой войне. Но холодная война, борьба за мировое лидерство, гонка вооружений и черезмерная экспанзия, последним примером которой была бесславная афганская война, вызвали перенапряжение государства, апатию народа и отставание советской экономики и технического прогресса. Тоталитаризм себя исчерпал, коренное преобразование всех сфер жизни было неизбежно.

     За последних 15 лет в России изменилось все. Распалась последняя колониальная империя, бывшие союзные республики стали независими государствами. Россия после поражения в холодной войне потеряла статус второй мировой сверхдержавы. Тоталитарный строй рухнул и на его развалинах постепенно, медленно, с большим трудом формируются новые политические и рыночно-экономические отношения. Очень медленно, но все же идет процесс становления гражданскофо общества. Формируются и новые отношения центра с регионами, новые отношения между корренойой нацией и национальными меншинствами.

     Приближаемся ли мы ко времени, когда Россия будет жить своей „обычной” жизнью?

     Конечно да. Но как уже было сказано, не очень уж скоро. Выше упомянутые процессы очень болезненны. Все впервые, все ново, непривычно. Нет опыта прошлого, традиций, на которые можно опереться. Реформы обернулись и падением жизненого уровня, безработицей, нет уверенности в завтрашнем дне, ежедневной опеки государства и необходимо самому отвечать за свою собственную жизнь. Но все ранее или позднее пройдет, хотя полоса взлетов и падений еще будет какое-то время продолжаться.

     Новый этап в современной российской истории многие связывают с приходом президента Владимира Путина. Полагают, что настал час переоценки итогов предыдущего развития страны. Возникает множество аналитических материалов, авторы которых спрашивают, что дал России ельцинский период? Но при этом мы не должны забыватся, что сам Ельцин продукт горбачевской перестройки. Достаточно ли ясно, по вашему мнению, представлял себе Горбачев, к чему приведет перестройка? Когда его реформа стала набирать темп, не испугался ли того, что сам породил? И не помог ли таким образом Ельцину, лучше слышащему vox populi, захватить вожжи?

     Когда Горбачев в 1985 году пришел к власти, он знал, что Советский Союз отстает в политическом, экономическом и военном плане не только от США, но и от ряда других стран мира. Он понимал, что без перемен не обойтись. Потому пошел на реформы. Они продвигались трудно и чтобы столкнуть их с мертвой точки, чтобы преодолеть сопротивление консерваторов, надо было, через их голову, обеспечить им подержку широких слоев населения, всех тех, которые были заинтересованы в смене старых порядков. Огромнейшая заслуга Горбачева, как и до него Дубчека в Чехословакии, именно в том, что он не побоялся это сделать. Политика гласности – возможность высказать свое мнение и позднее и лично участвовать в общественных процессах стала главным рычагом Горбачева, с помощью которого он сломил сопротивление партаппарата и подорвал основы тоталитаризма. В принципе любая попытка реформы тоталитарной власти раскачивала ее фундамент. Поэтому они и всегда до Горбачева терпели неудачу. Горбачев, как в свое время Дубчек сыграли исключительную роль тем, что не мешали развитию этого процесса, поняли его суть и хотели его довести до конца.

     У Горбачева не было готового плана перестройки, но он полагался на свое чутье и политическую интуицию, следя за развитием собитий делал то, что считал возможным и необходимым. И нажимал на тормоза тогда, когда события развивались, по его представлению слишком быстро и выходили из под его контроля.

     К 1990-91 годам перемены зашли уже так далеко, что от тоталитарной системы осталась одна оболочка. И достаточно было одного толчка, чтобы она окончательно рухнула. Именно этим толчком стала попытка реванша, которую в авсгусте 1991 года предприняли противники перестройки. Но сопротивление общества оказалось сильнее. И тем, кто стал символом поражения путчистов, кто первым понял, что тоталитаризму пришел конец был Борис Ельцин.

     Опираясь на поддержку народа взял власть в свои руки и уже ее не выпустил. Запретил КПСС, не препятсвовал образованию незавицимых государств и взял курс на укрепление демократической политической системы и экономических реформ.

     Реформны оказались сложнее, чем реформаторы предполагали. Темп перемен не был по плечу большинству россиян, реформы обернулись недоверием широких слоев населения в их успешный исход, утратой многих рычагов государственного управления, самоуправством мафиозных и полумафиозных структур итд. Нельзя было использовать механизмы самоорганизации общества, гражданского общества, потому что такой подход не мог опираться на исторический опыт: в Росси всегда была или сильная центральная власть или паралич власти.

     Вы полагаете, что различные попытки припомнить традиции царской России например в лице председателя правительства Петра Столыпина, не слишком основательны?

     Мы постоянно забываем, что Россия в начале прошлого века была одной из самых отсталых стран Европы. Капитализм в началах прошлого века запускал в России лишь первые корни, уровень жизни был черезвычайно низким. Столыпин пытался что-то изменить, поправить, но без падения самодержавия его усилия были обречены на неудачу.

     А не могла ли для России служить примером „китайская модель”? В дискуссиях не раз возникали подобные вопросы. Ссылались на опыт медленного проведения реформ под контролем партийных структур…

     Россия не Китай. Советские консервативные партийные структуры, имея власть в своих руках, были не способны провести реформы. Китайская компартия, действуя в соответствии с национальными традициями, добылась в этом направлении значительных успехов. Она сумела сохранить сильную центральную власть, опираясь на согласие большинства населения, которое не хочет возврата к феодальной междуусобице.

     Сейчас Россия идет своим собственным путем…

     Старая система власти разрушена, а новая, опирающаяся на гражданское общество и массовые политические партии, пока не создана.

     Ельцинская Россия поначалу шла радикальным путем реформ, но опять оказалась на распутье, когда руководство решило „поправить” избранный курс. Символом этого перекрестка стала замена Егора Гайдара на Виктора Черномырдина. Проморгал тогда Ельцин шансы либо дело шло о разумном понимании положения вещей, то есть изнуренности общества столь радикальными реформами?

     Общество не вынесло предложенного темпа реформ, не принимало их. Были нарушены стереотипы, к которым люди привыкли. Они потеряли сбережения, боялись потерять и работу. Не были уверены, что завтра у них будет хлеб. Ельцин должен был, для сохранения стабильности государства, дать отбой, сбавить темп. Поэтому был послан в отставку Гайдар.

     В характеристиках стиля ельцинского правительства часто появлялось выражение „царь Борис”, против чего сам президент не возражал. Его власть действительно отличалась патернализмом, который имел и свои позитивные черты, но одновременно деформировал и политическую жизнь в стране. Последствия выдны и сегодня. Демократы выбирали, как сами говорили, меньшее зло, и коммунисты не горели желанием идти на „последний и решительный бой” с Кремлем. Парламент, после того, как получил в 1993 году жестокий урок, не был противовесом Кремлю и стал скорее местом всевозможных торгов. Сегодня он выглядит фабрикой законов, решения о которых принимаются по инстанциям за его стенами.

     Ельцинское время нужно разделить на два периода. До 1993 года, до разгона Верховного Совета в стране было двоевластие, и принимая во внимание роль Конституционого Суда, может даже троевластие. Большинство парламентских фракцей интересовали не проблемы России, а пробивание собственных групповых интересов, что могло привести к разрушению российского государства. Поэтому столкновение Ельцина с парламентом было неизбежным. Другое дело – выбор методов, которые вели к усилению государственной власти, в чувстве меры. В то время Ельцин и значительная часть российского общества считали это необходимым. Парламент был разогнан, его власть подорвана а президент получил черезвычайно обширные полномочия. Практически исчезло классическое разделение власти на власть исполнительную, законодательную и судебную.

     Второй период ельцинского правления – это и есть период „царя Бориса”. Хотя он формально сосредоточил в своих руках всю полноту власти – власть эта была очень слабой. Во-первых, после распада тоталитарной власти государственный механизм в новых условиях еще не сформировался и не окреп. Часть власти захватили регионы и республики. Ее большую долю захватили в свои руки так называемые олигархи - главари новых финансово-промышленных групп – приобревшие в процессе приватизации значительную часть государственного имущества. Упадок экономики, понижение жизненого уровня широких слоев населения, задержки выплат зарплат пенсий и наконец бесславная чеченская война окончательно подорвали авторитет Ельцина.

     Надо учесть и то, что Ельцин был болен и вел нездоровый образ жизни. Власть по мере перехода в руки его ближайшего окружения – „семьи” - ослабевала. Ельцин все это понимал, хотя долго не мог ничего изменить. Но все же ему удалось в лице Путина найти сильную личность и именно ему он – как царь- передал всю полноту власти.

     Но всеже мне кажется что историки оценят ельцинское правление положительно. В России реформаторы не пользуются популярностью. История более справедлива. Ельцин нанес последний удар тоталитаризму и заложил основы нормальной демократической системы и рыночной экономики. Но только основы. Создание полноценных демократии и рыночного хозяйства, разрешение национального вопроса, разделение полномочий между центром и регионами – все это задачи не на годы, а на десятилетия.

     Если уж говорить о том, чем Ельцин помог становлению демократии в России, то один из ключевых моментов – его отношения к средствам массовой информации. Даже во время первой чеченской войны, когда вся пресса и телевидение не приняли его политику, он не ограничил свободу слова. Он слишком хорошо понимал, что без их поддержки не смог бы победить ни консерваторов ни Горбачева не пришел бы к власти. Без их помощи не было бы победы 1991 года. Они его поддерживали, правда не без критического подхода, в схватке с Верховным Советом. И они были его последней опорой в бесконечной борьбе за сохранение власти и за продолжение демократических и экономических перемен российского общества.

     Приход к президентству Путина вновь напомнил тезис о том, что России нужна власть твердой руки. На самом ли деле таково желание российского общества? Может ли подобный стиль в долговременной перспективе принести России позитивные результаты?

     Россия не знает никакой другой власти. Особенно она ей нужна тогда, когда надо укрепить разшатавшуюся власть. Но реформы при слишком сильной власти невозможны. Не в ее традициях опускать возжи власти из рук. Реформы могла начать лишь такая власть, которая не хотела а позднее уже не могла ее использовать для приостановления реформ. Я когда-то высказался примерно так, что Россию можно реформировать лишь в состоянии полухаоса и анархии, но и полусильной государственной власти.

     Но в обстановке когда государство уже слишком ослабло и власть уже нельзя укрепить стандартными демократическими методами, наверное надо смириться и с властью „твердой руки.” Только будущее покажет что принесло путинское время. Одно дело ставить целью укрепление власти, ликвидацию мафиозных и коррумпированных структур, стабилизацию политической системы и имущественных отношений, создание условий для функционирования гражданского общества со всеми его атрибутами. И совсем другое дело, если правители собирают в кулак всю государственную власть лишь, как уже не раз бывало в России, чтобы удержать ее любыми средствами.

     Такие проблемы стоят и перед Путиным. „Трон” ему достался по наследству. Он не политик, а аппаратчик. Он понимает толк во власти и умеет ей пользоваться. Но политические методы борьбы, поиск компромисса, ценность гражданских прав – это не его подход к решению проблем общества.

     Перед Путиным поставлена еще одна задача. Кроме укрепления экономики, реформы армии он должен определить место России в современном мире. Либо он пойдет по протоптаным дорожкам имперской истории и выберет путь ведущий к новой изолации или конфронтации с демократическим миром, опираясь на ненадежных союзников. Такое направление обречено на неудачу. Но он может пойти путем сотрудничества с глобализирующимся мировым сообществом. Его реакция на события последних дней показывает что он сейчас избрал именно эту дорогу.

      Демократы в России неспособны достичь разумной меры интеграции, что позволило бы им стать крупной политической силой в стране. Только Яблоко добилось заметных позиций. Остальные как будто бы не могут опомниться от поражения, которое потерпели в парламентских выборах 1993 года, когда Россию и мир потряс избирательный успех партии Владимира Жириновского. Кажется, что программы и правых и левых демократов избирателям не интересны. Возникает впечатление что между ними и избирателями стена: демократам трудно найти своего избирателя.

     Значительная часть российского населения не считает для себя необходимым участвовать в общественных процессах. До перестроечных времен у граждан такой возможности не было и поэтому они никогда не смогли оценить достоинства этого участия. А перестройка, которая им впервые предоставила такую возможность, привела по их представлениям к негативным последствиям.

     Российские партии, за исключением может быть Яблока, возникали вокруг какой-то личности или личностей, для того, чтобы они или пришли к власти, или остались при ней. Сформированные таким способом партии целиком зависят от положения политика, которому служат, вместе с ним раждаются и исчезают. Люди не верят, что они заинтересованы в защите именно их интересов. Лишь Яблоко и коммунисты представляют собой пример классических политических партий. Коммунисты используют унаследованные структуры и ностальгию своих членов по прошлому. Яблоко единственная партия, которая последовательно, неконъюнктурно защищает демократические ценности, причем интересы избирателей были до сих пор для Яблока дороже участия во власти.

     Как вы сказали, коммунисты эксплуатируют унаследованные структуры и ностальгию. Добавим, что публику свою находят они в низших слоях городского и сельского общества. Их электорат, однако, не расширяется, а в последних парламентских выборах даже пошел на убыл. Имеет ли, в том виде как она существует, КПРФ шансы на выживание? Или же со временем произойдет ее расщепление на твердое ядро и группу социально-демократической ориентации? Под руководством Зюганова КПРФ выглядит партией, с которой можно договориться. Это случалось, хотя и с большим криком, при Ельцине и еще заметнее проявилось при Путине…

     КПРФ сегодня – это не КПСС. КПРФ давно уже не партия тоталитарной власти. Она действует в рамках демократической системы. Не подлежит сомнению, что часть ее членов желала бы возвращения прошлого, но тем не менее КПРФ постепенно становится очень левой партией социал-демократического толка. Но она не социал-демократическая и не скоро ей станет. Больше того ее сила мешает становлению подлинно социал-демократической партии. А что касается коммунистической элиты, то она уже давно укоренилась в капиталистической системе: использовала свое положение в процессе приватизации и владеет или управляет многими фирмами и компаниями. КПРФ не горит желанием возврата. Но она понимает что ее сила в защите интересов недовольных, обездоленных людей и на этом строит свою политику.

     Хотя оценки ельцинского времени очень критические, большинство сходится в одном: произошедшие перемены уже необратимы, Россия, пусть и спотыкаясь, идет к рыночной экономике и демократии. Все выборы до сих пор, однако, показывали, что ностальгия по коммунистическому времени в России очень велика. В известной мере ее использовал Путин в своей президентской компании. Мы являемся свидетелями парадокса: немалая часть общества тоскует по „золотому времени”, что проявляется в парламентских выборах, но в решающие минуты, какими являются, прежде всего, выборы президента, возможность реставрации отвергают. Перешла в действительности Россия границу, за которой нет возврата, или же вы видите возможность рецидива коммунизма в этой стране, хотя, понятно, и в ином облике?

     Возврат к коммунизму исключен. Но это не означает, что в России не может появиться сильный авторитарный режим. Между тоталитаризмом и авторитарной властью различие весьма существенное. В авторитарном режиме действует рыночная экономика, которая предоставляет гражданам экономическую независимость от государства. У собственников свои интерессы и государство должно с ними считаться. Но авторитарная власть сама по себе не еффективна, потому что основана на насилии а не на общественном согласии. Ранее или позднеее она уступает место подлинно демократической власти.

     Лично я верю, что после этапа полуавторитарного режима, после укрепления колеблющейся государственной власти и стабилизации имущественных отношений Россия обязательно вернется к демократическим преобразованиям.

     Новый российский президент в Кремле уже более года. И хотя его избрание было, прежде всего, связано с чеченским конфликтом, из-за чего до сих пор появляются различные спекуляции, все же выбор Путина говорит о чем-то большем. Возможно, о противоречиях последних лет пребывания Ельцина у власти, о тяге к переменам. Можно ли сегодня предсказать сценарий дальнейшего развития России? Пресловутая вертикаль власти в сущности уже достроена, парламент идет с президентской администрацией и правительством почти рука об руку, и сейчас создана пространство для реализации намерений и целей. Путин, однако, возбуждает опасения тем, что его замыслы не слишком видны…

     Путин был избран потому, что реагировал на глубинное тяготение российского общества к стабильности. Прошедшие годы были периодом постоянных перемен, расставания со старыми привичками и навыками, потери уверенности в завтрашнем дне, расставания с империей и поиском нового места России в мировом сообществе. И эта ностальгия не была тоской по коммунизму, а тоской по стабильности. Путин обещал стабильность и свои обещания более и менее выполняет.

     Ему также сильно повезло, потому что пришел к власти в то время, когда резко поднялись цены нефти и газа. У него появилась возможность выплатить задержанные зарплаты, а мог частично повысить жизненный уровень и стабилизировать экономику. Если детально проанализировать законы, принятые в последнее время Государственной думой, то законы регулирующие экономические отношения направлены на укрепление и упорядочнение рыночной экономики.

     Однако многое настораживает. Власть все сильнее концетрируется в его руках что ведет к ограничению поля деятельности политических партий и гражданского общества, независимих средств массовой комуникации, роли парламента и независимой судебной власти.

     Ясно, что Путин хочет, чтобы Россия стала опять великой державой, стабильной страной. Он хочет, чтобы россияне опять могли гордиться своей Родиной, ее величием и силой. У России есть шанс выйти на такую траекторию своего развития, которая выведет ее в число передовых стран мира. Но для этого нужно сотрудничать с демократическими странами, действовать по общепризнанным стандартам поведения принятыми в глобализирующимся мире. Все конечно достаточно сложно. Надо приводить к общему знаменателью разные интерессы, но идти на конфронтацию было бы самоубийственно. Последние события в борьбе против терроризма показали, что руководство России это понимает. Но величие страны не только в ее силе, но и в степени свободы ее граждан. Пожелаем этого гражданам России.

Print version
EMAIL
previous Я НЕ ВЕРЮ В КУЛЬТ ЦАРЯ |
Александр Куранов
ДЕСЯТЬ ЛЕТ НОВОЙ РОССИИ. НАБРОСКИ К ТЕМЕ |
Димитрий Белошевский
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.